Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » А. К. Жолковский, о Бабеле » Глава 4. Мускат 1883 года, страница11

Глава 4. Мускат 1883 года, страница11

в момент действия рассказа (1916) как раз оканчивающий коммерческое училище, а в годы его написания и опубликования «изумляющий» издателей своим «искусством вымогать авансы» (Полонский; ВОСП: 195), как всегда, точен в финансовых донесениях.

2. Речь идет, скорее всего, о французском издании Мопассан 1908-1910, подлежащем переводу. Впрочем, 29 томов русского издания (Мопассан 1909-1912) соответствовали томам французского; 30-й содержал материалы о Мопассане, в том числе мениалевскую биографию.

3. Неожиданную параллель к бабелевской и мандельштамовской разработке этого тематического комплекса представляют писавшиеся примерно в то же время (1933-1934) С. М. Эйзенштейном страницы книги «Режиссура. Искусство мизансцены» (4: 13-672), посвященные изобретению книгопечатания как примеру творческого открытия, основанного на принципе совмещения (644-647). Согласно Эйзенштейну, Гутенберг оригинально соединил в изобретенном им процессе приемы, порознь реализованные в технологии гравировальных досок, чеканки монет, монастырских печатей и виноградного пресса. Налицо весь бабелевский букет из денег, вина, веры и книги!

Параллель, разумеется, чисто типологическая. Отметим однако, дружбу Эйзенштейна с Бабелем, их совместную работу (над «Беней Криком» и «Бежиным лугом») и, last but not least, тот факт, что слова из «Мопассана» о «точке, поставленной вовремя» были излюбленной формулировкой Эйзенштейна. См., в частности, статью «Очередная лекция» (4: 675-708): «Искусство поставить точку там, где она должна быть, — это большое искусство» (694); атрибуцию цитаты подкрепляет собственными воспоминаниями присутствоваший на лекции Дж. Лейда (Эйзенштейн 1982: 174).

4. Э.-Х. Клейст погиб в Семилетней войне при штурме русской батареи, и «русский офицер положил на его могилу шпагу», что позволяет трактовать его смерть как ритуальную эмблему русско-немецких связей. Первоначальный вариант стихотворения носил название «Христиан Клейст» — подобное названию бабелевского рассказа (ср. Прим. 17). См. Мандельштам, 1: 307-308, 525-526.

5. О происхождении этого загадочного мандельштамовского образа из гейневского «Im Anfang war die Nachtigall…»:

И был в начале соловей,/ Он спел: “цивит, цивит” — и вдруг/ Весной повеяло с полей,/ Расцвел и сад, и лес, и луг.// И клюнул в грудь себя, — и там, / Где обагрила землю кровь,/ Зарделись розы, И цветам/ Запел он песню про любовь.// И счастье в птичий мир принес/ Он кровью ран своих, но в год,/ Когда умолкнет песня роз,/ Наверно, прахом мир пойдет».// Так воробьенку воробей / Внушает мудрость, а жена/ Сидит, как подобает ей,/ На яйцах, важности полна.// Она — жена -, хозяйка, мать,/ И полон рот хлопот у ней./ Старик лишь годен обучать/ Закону