герою эдиповское - в роли собственного “отца” - овладение “матерью”. Впрочем, ориентация на “мать” была намечена уже во внутренней новелле - в виде сходства с ней, бегства к ее родственникам и, главное, сожительства с “отцами” в роли их “жен”.
В фабульном плане история “бездомного сироты” увенчивается идиллическим питьем чая вдвоем, подливаемого героям "мирным турком" - единственной положительной отцовской фигурой рассказа.5 Метафорически же финальное обретение “дома” отливается в образ "избы", “любовно” во всех смыслах слова возводимой собратьями-плотниками. При этом деревенские коннотациии “избы” (а также плотника, бревна, стружек, глагола "рубить" в значении "строить" и т. п.) работают на тему овладения “русской почвой” (вспомним о программной способности Бени Крика "переночевать с русской женщиной" так, чтобы "она осталась довольна").6 Свой символический “дом” бабелевский “сирота” получает в сердце “матери”-России.7
2. Отступление: сестра-хозяйка
По иронии языковой судьбы, слово изба не исконно русское; это германское заимствование (ср. нем. die Stube, "комната"; см. Фасмер 1967, 2: 120-121). Но народно-архаические коннотации избы не ограничиваются некой абстрактной “русскостью”, а имеют интересные фольклорные корни, релевантные для "Справки". Весь комплекс “инициации”, “материнской фигуры”, “избы”, “строительства”, “собратьев” и “сестричек” находит себе богатые параллели в целом слое мотивов, связанных с образом Бабы-Яги и инициационными и свадебными испытаниями героя.
На наличие в рассказе архаического субстрата указывает не только сама коллизия половой инициации, но и стоящая за ней более общая тема “проблематичности приобщения к знанию, ремеслу и т. п.”, проходящая через весь рассказ.
"Мечтатель - я не овладел бессмысленным искусством счастья - Если бы я меньше и ленивей думал о своем ремесле - [О]тец [...] пытался дать нам, детям, образование - Мне бы ремесло изучить в эти годы - Ну, а баб ты знаешь? - Откуда мне их знать? - В ту ночь тридцатилетняя женщина обучила меня немудрой своей науке - Я узнал в ту ночь тайны, которых вы не узнаете [...] Я забыл их. Нам не дано помнить это - [М]ного раз получал я деньги от [...] ученых людей, от евреев, торгующих книгами..."
Всему этому вторит атмосфера загадочности, окружающая отношения героя с проституткой:
отсрочка выполнения уже оплаченной сделки; широкие деловые связи Веры; ожидание в страшном номере; неудачная попытка чтения книги; непонятные приготовления к операции; мотивы слепоты и сна;8 на фольклорный лад настраивает и формульное обращение Веры к герою: " - Что сидишь невесел, голову повесил?"
Со "Справкой/"Гонораром" в уме обратимся к "Историческим корням волшебной сказки" Проппа
