и вчера к ним приходил представитель исполкома.
Кто победит -- еще неизвестно.
Больше новостей нет. Я занят скучной работой <...>"
Из Сергиева в Сочи. 20.VI.25 г.
"...Известие Ваше о дурной погоде не застало меня врасплох. У нас пятый
день льет дождь, сыплет град, валит снег, изморозь покрывает землю по утрам,
и глыбы льда выезжают из водосточных труб <...>. И только Воронский
доволен. В Сергиеве никто не нарушает его права писать критические статьи.
Но, по-моему, он простудился, чувствую себя плохо, ропщу, но сценарий все же
пишу. Завтра, в субботу, из шести частей будут готовы четыре, а в
воскресенье я поеду получать от вас письма и читать сценарий Эйзенштейну.
Если я написал чепуху -- вот будет оказия!.."
Из Сергиева в Сочи. 25.VI.25 г.
"...У нас тоже наступила хорошая погода. Я три дня провел в Москве в
большой суете. Был у Эйзенштейна на даче, ночевал у него. Сценарий мой как
будто выходит. Из шести частей я написал четыре, сегодня приступаю к пятой.
Когда управлюсь с этим делом, тогда только для меня прояснятся дальнейшие
перспективы <...>.
Я получил чудное душевное письмо от Горького. Надо ответить на него
целым трактатом и поспеть до закрытия почты. Поэтому я прерываю до завтра
свои излияния..."
Из Сергиева в Сочи. 29.VI.25 г.
"...И это в то время, когда работать надо с возможной поспешностью. Я
уже писал Вам, кажется, что три четверти сценария написал, а вот последняя
четверть не клеится... Не клеится же окончание, потому что меня заставляют
работать фальшиво <...> но я нынче утром напал, кажется, на счастливую
мысль и, может быть, выйду из тягостного этого положения без морального
урона... Спасаюсь только тем, что в мыслях стараюсь очищаться от суеты и
скверны, ну да это занятие для философа, а философы дураки, вот тут и
вертись. Пишу на почте, очень жарко, мухи и толчея; у почтовой барышни в
окошечке завиты такие жалкие кудельки и на цыплячью грудку насыпано столько
мела или пудры, что с этой барышней в самую бы пору поговорить о жизни, о ее
и моей жизни, ну да она отвергнет, ей некогда..."
Из Сергиева в Сочи. 3.VII.25 г.
"...К стыду моему, я все еще бьюсь над сценарием, над его окончанием.
Гонорар мне положили порядочный, надо постараться сделать получше.
<...> я веду жизнь духовную (от чего Вас предостерегаю), я ем, как
соловей, и скоро двух мертвых муравьев будет достаточно, чтобы насытить
меня.
Больше происшествий никаких. Вчера я ехал на Ярославский вокзал в самом
ординарнейшем из ординарных трамвайных вагонов, мне было грустно, и я
раздумывал -- что это такое? Потом впервые в жизни я испытал душевную
усталость. Это началась старость? <...> И если это началась старость,
то вот Вам и происшествие?..
Из Сергиева в Сочи. 10.VII.25 г.
"...Пишу на почте, п. ч. теперь 6 часов, а в 61/2 ч. почта
закрывается, и я не смогу отправить Вам письма. Вокруг толчея, толкают под
руку, и я не могу сказать, то, что хочу. Вчера читал целиком сценарий
Эйзенштейну; он в притворном или искреннем восхищении -- не знаю, но, во
всяком случае, все идет благополучно. Завтра буду сдавать работу дирекции,
думаю, что в ближайшие дни (два-три дня) все закончу. Кроме этого на той же
кинофабрике предвидится для меня захватывающего интереса работа -- можете
себе представить фильм о лошадях по заказу Наркомзема. Я буду счастлив, если
меня привлекут к этой работе. Я рассчитываю дня через четыре вылететь в
Ростов, оттуда приеду в Сочи <...>. Два Дня, проведенные в Москве,
растрепали меня маленько. Ложусь я на рассвете, делов множество, все
издательства
