Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Воспоминания о Бабеле » Воспоминания о Бабеле, страница126

Воспоминания о Бабеле, страница126

проспект  Горького), посещалась  нами  всеми. Этот проспект замечателен тем, что он имеет только одну сторону. С другой стороны был парк.

        Когда-то вместо  парка  на  этом  месте высились  валы  Петропавловской крепости. За  парком, за  высоким шпилем собора, была видна Нева, дальше  — Адмиралтейская игла.

        Будущее было  в надеждах, за горизонтом: между нами и будущим был огонь и дым революции.

        Была  старая,  огромная, расплывшаяся, как  распаханный курган, Россия. Горы — Урал, Кавказ, Карпаты — были совсем далеко. На Карпатах,  где я уже побывал в ту безнадежную войну, видел обрушенные окопы.

        В одном окопе, подкопав себе пещерку в глиняной стенке бруствера, варил кашу старый солдат.

        Горел огонек, заменяя домашний уют.

        Прошла война. Жили мы опять в веселом Петрограде.

        Алексей Максимович восхищался тогда прозой Михаила Зощенко, очень любил ее.

        Про Всеволода Иванова он говорил: «Я так не начинал».

        Очень любил Бабеля. По-другому, по-товарищески, он относился  к Федину, веря в его надежный талант.

        Федин был постарше. А тогда каждый год разницы между нами много значил.

        Бабелю Горький посоветовал посмотреть людей, походить по России.

        Революционная Россия тогда была очень пересеченной местностью.

        Побывал  потом  Исаак  Бабель  солдатом,  служил  в  ЧК 1, в Наркомпросе.  Ходил  в  продовольственных  экспедициях  18-го года, кажется, ездил  на баржах по  Волге  — эти баржи тогда обстреливали.  На  них читали лекции. Побывал Бабель в армии, стоящей против Юденича, линия фронта которой подходила совсем близко к Питеру, занимала дачные местности.

        1 В  1918  г. Бабель некоторое  время работал переводчиком в иностранном  отделе Петроградского  ЧК. Подробнее  см.  об этом  в  книге М. Скрябина и Л. Гаврилова  «Светить можно — только сгорая», Политиздат, 1987, с. 307—310.

        Но есть старая китайская пословица, что у многих аппетит шире рта.

        Революционный город  — накаленный, огромный, неистощимый —  много был шире  рта армии Юденича и других армий: пасти их смыкались судорогой страха. Потом фронты откатились, а гром их усилился.

        Попал Бабель и в Первую Конную армию. Мне про него рассказывал директор кинокартины «Броненосец «Потемкин» Блиох, который прежде был там комиссаром. Бабеля очень любили в армии. Он обладал спокойным бесстрашием, не замечаемым им самим. В Первой Конной понимали, что такое бесстрашие.

        Умение освободиться от страха у  каждого человека свое. Но тогда, когда человек находится  под  пулями, видит конную  атаку,  не меняется голос, его посадка, когда он не подтягивается и не распускается — физическая смелость, всеми уважаемая.

        Бабель вернулся в редакцию не скоро.

        Встретился я с Бабелем в зимнем Питере. Снега в городе были так высоки, как будто это был не город, а решетчатый противоснеговый щит, сколоченный из редких досок. Такие щиты как бы притягивают к  себе снег. Фабрики не дымили. Автомобилей  тогда  было  считанные  десятки. Снег  лежал  чистый, по  снегу протаптывали глубокие тропинки. С крыш свешивались сугробы.

        Бабель  жил на  Невском проспекте в доме номер 86. В комнате его всегда был самовар и иногда бывал хлеб. Сидел  у самовара  Петр Сторицын — химик с швейцарским  образованием,  замечательный  рассказчик.    Часто  бывал  здесь великий актер Кондрат Яковлев.

        Из Питера  Бабель уехал, оставив у меня свой чемодан. Он умел так таять в воздухе.

        Когда я был на фронте на Днепре, до меня дошли слухи, что Бабеля убили. Потом говорили, что он ранен. Я тогда тоже был ранен.

        Что привез  с  фронта  Бабель?  Привез рассказы о  Первой Конной армии, которые впервые были  напечатаны в «Лефе» в 24-м году. Сам Бабель