Тут я впервые
узнала, что он не только музыкант, но и талантливый рассказчик и что он
когда-то выступал с чтением рассказов Бабеля "Как это делалось в Одессе" и
"Соль". Однажды он подарил Бабелю свою фотографию с шуточной надписью:
"Единственному человеку, понимающему за жизнь..."
В Гаграх Бабель захотел встретиться с председателем ЦИКа Абхазии
Нестором Лакобой. Я проводила Бабеля до дачи ЦИКа, где Лакоба отдыхал, и
осталась ждать на скамейке возле входа.
Свидание с Лакобой продолжалось около часа, затем оба вышли, поговорили
и попрощались. Меня удивил черный костюм на Лакобе в солнечный день и шнурок
из уха от слухового аппарата.
На обратном пути Бабель сказал, что Нестор Лакоба "самый примечательный
человек в Абхазии".
Из письма родственника Нестора Станислава Лакобы, полученного мною в
1984 году, я узнала, что "Нестора отравил 26 декабря 1936 г. Берия, когда
Лакоба находился в Тбилиси. Отравил с помощью своей жены во время ужина,
подлив в бокал с вином яд. Подробно об этом говорил в 1956 г. на процессе в
Тбилиси ген. прокурор Руденко. 31 декабря Нестора с почестями похоронили в
Сухуми у входа в Ботанический сад. Но через некоторое время объявили "врагом
народа", выкопали тело и уничтожили".
Всех его родных расстреляли.
Из Гагр на машине мы переехали в Сухуми, где прожили несколько дней.
Кинорежиссер Абрам Роом снимал там на берегу моря картину с участием Ольги
Жизневой. По утрам мы ходили на базар, а днем в обезьяний питомник или на
пляж. В городе повсюду жарились шашлыки: и на базаре, и прямо на главной
улице, в каких-то нишах домов, где устроены для этого специальные
приспособления. Город был наполнен запахом жареной баранины. Вечерами
встречались на набережной и пили в чайной крепкий чай с бубликами.
Из Сухуми пароходом мы добрались до Туапсе, а оттуда поездом
отправились в Кабардино-Балкарию. Чтобы попасть в Нальчик, мы должны были
сделать пересадку на станции Прохладная. Поезд пришел туда поздно вечером,
когда в станице все уже спали, а отправлялся он в Нальчик утром. Мы оставили
вещи на вокзале и налегке пошли по улицам, выбрали удобную скамью под
деревом и просидели на ней всю ночь.
Ночь была теплая, светлая от луны, тополя серебрились, пахло пылью и
коровами. Когда взошло солнце, мы отправились на базар. -- Лицо города или
села -- его базар, -- говорил мне Бабель. -- По базару, по тому, чем и как
на нем торгуют, я всегда могу понять, что это за город, что за люди, каков
их характер. Очень люблю базары, и, куда бы я ни приехал, я всегда прежде
всего отправляюсь на базар.
На базаре было уже полно народу, много лошадей, торговали зерном,
скотом. Вся продающаяся птица -- живая. Мы купили горячие лепешки, пшенку
(вареные кукурузные початки) и пошли на вокзал.
-- Нет былого изобилия, сказывается голод на Украине и разорение села,
-- говорил Бабель.
Через несколько часов мы были в Нальчике, остановились в гостинице и
заказали чаю. Я легла спать, а Бабель отправился к Беталу Калмыкову, первому
секретарю обкома партии Кабардино-Балкарии...
Бабель разбудил меня. Войдя в мой номер, он сказал со смехом:
-- Знаете, сколько вы проспали? Теперь утро следующего дня. Бетал
приглашает нас переехать к нему в загородный его дом, где он сейчас живет, в
Долинское.
Но я заупрямилась:
-- С Беталом я не знакома, принять приглашение не могу, приглашает он
вас, а не меня, и переезжать к нему я не хочу. Не хочу -- и все!
Со мной ничего нельзя было поделать. Не помогло ни уверение в том, что
у меня там будет своя комната, ни то, что у Бетала
