Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Воспоминания о Бабеле » Воспоминания о Бабеле, страница169

Воспоминания о Бабеле, страница169

касались  этой  темы. Иногда приезжали поохотиться члены правительства из Москвы. И  вот однажды на охоту приехала большая группа  гостей  во главе с Ворошиловым.  И Бабель рассказал мне то, что слышал о Бетале от одного из его товарищей.

        — Ружья были заряжены дробью. Во время охоты кто-то из неумелых гостей нечаянно  всадил Беталу в живот весь  заряд  дроби. Но он  и  виду не подал, продолжая охотиться  до  конца.  После охоты жарили птицу и ужинали, а когда все  легли  спать, Бетал обнажил живот и  при свете  костра  сам и с помощью товарищей вытащил перочинным ножом более двадцати засевших глубоко дробинок. Две дробинки  остались,  их вытащить  не  удалось.  Никто  так  ничего  и не заметил. На другое утро охотились на кабанов, и только после этого, проводив гостей домой, Бетал  обратился к врачу.  Каковы  законы  гостеприимства!  — заметил Бабель.

        В другой раз  на  охоте пуля одного из гостей-охотников попала Беталу в кость  ноги. На следующий  день ему надо  было ехать в  Москву  на  какое-то совещание. Он с  трудом натянул на больную ногу  сапог и, прихрамывая, дошел до вагона. В поезде нога начала распухать, сапог пришлось разрезать и снять. В Ростове его  ссадили с поезда, чтобы немедленно везти в больницу. Бетал ни за что не захотел лечь  на носилки,  сам  дошел  до  машины, а  потом  и  до операционного  стола.  Ему хотели  привязать  к  столу руки  и ноги,  но  он воспротивился, от наркоза  он  также  категорически  отказался.  «У  нас  на Кавказе  не  любят  насилия над  человеком, не  прикасайтесь  ко  мне,  я не вскрикну, я хочу сам видеть операцию!»

        «В  первый раз в жизни, — рассказывал  Бетал, —  я видел человеческую кость.  Какая красивая!  Белая,  как  перламутровая, с  голубыми и  розовыми прожилками. Я  видел,  как  врач вытащил  пулю  и  как зашил  кожу. Закончив операцию, он  мне сказал: «Ну, товарищ Калмыков, все в порядке, но охотиться на медведей вы больше не будете». Я ответил: «Буду, доктор,  и шкуру первого убитого мною  медведя  пришлю  вам». Я  пролежал больше  месяца, потом  стал ходить, но нога не сгибалась в колене, ходить было неудобно. Думал я, думал, как  быть, и  решил опускать ее  в горячую воду и потихоньку сгибать. Каждый день я  проделывал эти  упражнения.  Сначала было  очень больно, а теперь — пожалуйста!  — И он  покачал ногой, легко  сгибающейся  в  колене. — Шкуру первого убитого мной медведя я послал доктору в Ростов».

        Кабардино-Балкария  в 1933  году  была областью  казавшегося немыслимым изобилия. Там поражали базары, сытые лошади, тучные стада коров и овец.

        Из Нальчика  Бабель  писал  своей  матери:  «Я  все  ношусь  по области (Кабардино-Балкарской),  жемчужине  среди  советских  областей, и  никак  не нарадуюсь тому,  что приехал сюда. Урожай здесь не  только  громадный, но  и собран превосходно — и жить, наконец, в нашем русском изобилии приятно».

        Когда  начался сбор кукурузы, Бетал не оставил в обкоме и в учреждениях Нальчика ни одного человека. И  сам  он, и его  жена  Антонина Александровна отправились  на поля. Работали  целыми  днями, Бетал  был  впереди  всех, он выполнил норму по сбору кукурузы большую, чем самый опытный колхозник.

        — Этот  человек  во  всех  отношениях первый в Кабардино-Балкарии,  — говорил  мне  Бабель. — Он  первый охотник, нет  ему  равного.  Он — самый лучший сборщик кукурузы, никто с ним не может потягаться в сноровке, и он — лучший  в  стране  наездник…  Бетал  всегда  окружен  товарищами:  бывшими партизанами, вместе с которыми в давние времена он дрался с белыми. В этом я убедился сам.  Вчера  поздно вечером  мы  гуляли вдвоем  с Беталом по парку; дорожки его  были засыпаны облетевшей листвой. Вдруг