Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Воспоминания о Бабеле » Воспоминания о Бабеле, страница174

Воспоминания о Бабеле, страница174

очень уважительно;  наверно, потому,  что вы отказались взять варенье, — засмеялся и добавил: — А  может быть,  потому, что  вы  здесь  ведете такой обособленный образ  жизни.  Он  даже собирается пригласить вас к себе на  работу инженером, на строительство электростанции. Ну, как, вы бы согласились?

        —  Нет,  — ответила  я.  —  Я  собираюсь  работать по проектированию метро…

        Уже  зимой, а может быть, весной  1934 года, находясь  в Москве, Бабель узнал,  что  на  спортивных    соревнованиях  в  Пятигорске,  куда  съехались спортсмены всех северокавказских областей, кабардино-балкарцы завоевали  все первые места. С этой новостью он вошел ко мне в комнату.

        — Среди народностей Северного Кавказа, — сказал он, — ни кабардинцы, ни  балкарцы  не  отличаются особенной  физической силой,  тем  не менее все первые  места  взяты  ими.    Что  мог  сказать,  отправляя    спортсменов  на соревнования, Бетал? Дорого бы я заплатил за то, чтобы узнать это.

        В феврале 1935 года  Бабель  написал  своей матери: «В Москве —  съезд Советов; из  разных концов земли прибыли  мои товарищи  — Евдокимов  с Сев. Кавказа.  Из  Кабарды — Калмыков, много друзей с Донбасса.  На  них  уходит много времени. Ложусь спать в  четыре-пять утра.  Вчера повезли с Калмыковым кабардинских  танцоров  Алексею  Максимовичу,  плясали  незабываемо!»  Когда позже, кажется в 1936 году, Бетал снова приехал в Москву, Бабель мне сказал:

        — Пойдите к Беталу в гостиницу и уговорите его показаться здесь врачу. Мне известно, что он болен, у него, по всей вероятности, язва желудка,  а  к врачу пойти  не хочет. Быть может, вас он послушается. Кстати, захватите для Ланы апельсины.

        И  вот  я  с  пакетом  апельсинов  отправилась к  Беталу.  Он  сидел  в гостиничном номере на диванчике у стола все в той  же каракулевой шапке и ел со сковородки яичницу. Встретил меня с улыбкой. После обмена  общими фразами я, нарочно пользуясь его излюбленным выражением, сказала:

        —  Бетал —  вы  дикий  и  некультурный  человек,  почему вы не хотите посоветоваться с врачами о вашей болезни?

        Он рассмеялся и сказал:

        —  Да они все  выдумали,  я совершенно  здоров. На том  мои уговоры  и закончились.

        А какое-то время спустя, наверно уже в 1937 году, Бабель сообщил мне об аресте  Бетала: «Его  вызвали в  Москву, в ЦК,  и когда  он  вошел в одну из комнат, на него набросилось четыре или пять человек. При его физической силе не  рисковали арестовать его обычным способом;  его  связали, обезоружили. И это  Бетала,  который мог  перенести любую  боль, но только  не  насилие над собой!    После    его    ареста  в    Нальчике  был    созван    партийный  актив Кабардино-Балкарии. Поезд, с которым приехали представители ЦК, был заполнен военными — охраной НКВД.  От вокзала до здания  обкома, где собрался актив, был образован  проход  между двумя  рядами вооруженных  людей. На партактиве было объявлено о том, что Бетал Калмыков  — враг народа и что он арестован, а  после  окончания  заседания  весь  партактив  по  проходу,  образованному вооруженными  людьми,  был  выведен к  поезду, посажен  в вагоны  и увезен в московские тюрьмы…»

        Бетал погиб.

        И остался ненаписанным цикл рассказов Бабеля о Кабардино-Балкарии…

        Покидая  Нальчик, Бабель  задумал  перекочевать  в  колхоз,  в  станицу Пришибскую, где хотел собирать материал и писать. Он решил проводить  меня и попутно  показать  мне Минеральную  группу.  Мы  побывали  в  Железноводске, недалеко от которого  находился очень интересовавший  Бабеля Терский  конный завод.

        Терский конный  завод существует  уже несколько  лет, — рассказывал по дороге  туда  Бабель, —  основан  он  специально для  того,