матери и сестре из Парижа 27 июня:
"Конгресс закончился, собственно, вчера. Моя речь, вернее импровизация
(сказанная к тому же в ужасных условиях, чуть ли не в час ночи), имела у
французов успех. Короткое время положено мне для Парижа, буду рыскать, как
волк, в поисках материала -- хочу привести в систему мои знания о ville
lumiиre и м. б. опубликовать их" 1.
1 Эта публикация Бабеля о Париже появилась в журнале
"Пионер" (1937, No 3) под названием "Город-светоч".
Однажды я попросила Эренбурга, уезжавшего во Францию, узнать, не
сохранилась ли стенограмма речи Бабеля на конгрессе. Он говорил об этом с
Мальро, одним из организаторов конгресса, но оказалось, что все материалы
погибли во время оккупации Парижа немцами.
В апреле 1936 года Бабель ездил к Алексею Максимовичу Горькому в
Тессели вместе с Андре Мальро, его братом Ролланом и Михаилом Кольцовым.
Возвратившись, он рассказал мне, что Мальро обратился к Горькому с
предложением о создании "Энциклопедии XX столетия", которая имела бы такое
же значение для духовного развития человечества, как "Энциклопедия XVIII
столетия", основателем и главным редактором которой был Дени Дидро. Такая
энциклопедия должна была, по плану Мальро, стать основным литературным,
историческим и философским оружием в борьбе за гуманизм против фашизма.
Предполагалось, что в составлении такого грандиозного труда примут участие
ученые и писатели почти всех стран мира и что энциклопедия будет издана
одновременно на четырех языках -- русском, французском, английском и
испанском. А. М. Горький, по словам Бабеля, одобрил идею создания такой
энциклопедии и в качестве редактора от Советского Союза предложил Н. И.
Бухарина. На это Мальро ответил, что не знает другой личности с кругозором
подобной широты.
Однако полное взаимопонимание между Горьким и Мальро обнаружилось
только в том, что энциклопедию надо создавать. По всем остальным вопросам,
которые задавал Мальро Горькому и которые касались свободы искусства и
личности, а также оценки произведений таких писателей, как Достоевский и
Джойс, Горький и Мальро оказались почти на противоположных позициях.
Переводчиками Мальро в этих беседах были Михаил Кольцов и Бабель.
Бабель жаловался мне, что эта миссия была трудной, приходилось быть и
переводчиком и дипломатом в одно и то же время. -- Горькому не легко дались
эти беседы, -- говорил Бабель, -- а Мальро, уезжая из Тессели, был мрачен:
ответы Горького не удовлетворили его...
В этот второй свой приезд в СССР Андре Мальро несколько раз бывал у нас
дома. Бабель любил подшутить над ним и называл его по-русски то Андрюшкой,
то Андрюхой, а то подвинет к нему какое-нибудь блюдо, уговаривая: "Лопай,
Андрюшка!" Тот же, не понимая по-русски, только улыбался и продолжал
говорить. Как человек нервный и очень темпераментный, он говорил всегда
быстро и взволнованно. Его интересовало все: и отношение у нас к поэту
Пастернаку, и критика музыки Шостаковича, и обсуждение на писательских
собраниях вопросов о формализме и реализме.
Как-то у нас дома я задала Мальро банальный вопрос: как понравилась ему
Москва? В то время в Москве недавно открыли первую линию метро и всем
иностранцам непременно ее показывали. Мальро ответил на мой вопрос кратко:
"Un peu trop de metro" (многовато метро).
Позднее Бабель рассказывал мне, что во время испанских событий Мальро
был командиром эскадрильи самолетов в Интернациональной бригаде; кроме того,
он летал в Нью-Йорк, где пламенными речами перед американцами собрал миллион
долларов в пользу борющейся
