Поместье было превращено в санаторий для железнодорожников; нам
показали дом, парк и сиреневую горку, большой холм, сплошь усаженный кустами
сирени, с тропинками и скамьями между кустов...
В Киеве Бабель встречался со старыми своими друзьями -Шмидтом,
Туровским и Якиром. В сентябре этого года там проводились военные маневры, и
Якир пригласил на них Бабеля. Маневры продолжались несколько дней. Бабель
возвращался усталый и говорил, что было "внушительно и интересно". Особенное
впечатление произвели на него маневры танков и воздушный десант с огромным
числом участвующих в нем парашютистов. И еще запомнился мне один рассказ
Бабеля, как на маневрах провинился чем-то командир полка Зюка. Якир вызвал
его и отчитал, а тот обиделся.
Товарищ начарм, -- сказал он, -- поищите себе другого комполка за
триста рублей в месяц, -- откозырял и ушел.
Якир и всеобщий любимец веселый Зюка были большими друзьями.
После маневров мы были приглашены к командиру танковой дивизии Дмитрию
Аркадьевичу Шмидту, в его лагерь на Днепре. Нас угощали там пахнущей дымом
костра пшенной солдатской кашей. Ели из солдатских котелков, из солдатских
кружек пили чай.
В Киеве, проходя со мной по бульвару Шевченко, Бабель показал мне дом,
где была квартира Макотинских, служившая ему пристанищем в 1929--1930 годах.
О Михаиле Яковлевиче Макотинском он рассказывал: при белых в Одессе
были расклеены объявления, что за голову большевика Макотинского будет
выплачено 50 тысяч золотых рублей. Чтобы не попасть в тюрьму, он симулировал
сумасшествие, и врачебная экспертиза Одесской психиатрической больницы не
могла разгадать обмана.
-- Когда его сняли с работы, -- говорил Бабель, -- он нанялся дворником
на ту улицу, где было его учреждение. Его бывшие сотрудники шли на работу, а
он, их бывший начальник, в дворницком переднике подметал тротуар.
В ноябре 1932 года, когда Бабель был за границей, Макотинского
арестовали, и больше они не встретились. Его жена, Эстер Григорьевна, после
ареста и дочери в 1938 году стала жить у нас. Приглашая ее, Бабель сказал:
-- Мне будет спокойнее, если она будет жить у нас.
Из Киева мы отправились поездом в Одессу. Вещи оставили в камере
хранения и поехали в Аркадию искать жилье. Сняли две комнаты, расположенные
в разных уровнях с двумя выходами. Участок был очень большой, совершенно
голый, без деревьев и кустарника; его ограничивал деревянный забор по самому
краю обрыва к морю, и узкая деревянная лесенка со множеством ступеней вела
прямо на пляж. Завтраком кормила нас хозяйка, муж которой был рыбаком, а
обедать мы ходили в город, обычно в гостиницу "Красная", а иногда в
"Лондонскую".
В Одессе в то лето шли съемки нескольких кинокартин. В гостинице
"Красная" на Пушкинской улице разместилось много московских актеров и
несколько режиссеров. В гостинице "Лондонская" на нижнем этаже в узкой
комнате рядом с главным входом жил Юрий Карлович Олеша.
После завтрака Бабель обычно работал, расхаживая по комнате или по
обширному участку вдоль моря. Как-то я спросила его, о чем он все время
думает?
-- Хочу сказать обо всем этом, -- и он обвел рукой вокруг, --
минимальным количеством слов, да ничего не выходит; иногда же сочиняю в уме
целые истории...
На столе в комнате лежали разложенные Бабелем бумажки, и он время от
времени что-то на них записывал. Но, даже проходя мимо стола, я на них не
смотрела, так строг был бабелевский запрет.
Иногда Бабель отправлялся с хозяином-рыбаком в море ловить бычков.
Происходило это так рано, что я и не просыпалась, когда Бабель
