Жизнь местечек. Спасения нет. Все губят - поляки не давали
приюту. Все девушки и женщины едва ходят. Вечером - словоохотливый еврей с
бороденкой, имел лавку, дочь бросилась от казака со второго этажа,
переломала себе руки, таких много.
Какая мощная и прелестная жизнь нации здесь была. Судьба еврейства. У
нас вечером, ужин, чай, я сижу и пью, слова еврея с бороденкой, тоскливо
спрашивающего - можно ли будет торговать.
Тяжкая беспокойная ночь.
29.8.20. Комаров, Лабуне, Пневск
Выезд из Комарова. Ночью наши грабили, в синагоге выбросили свитки Торы
и забрали бархатные мешки для седел. Ординарец военкома рассматривает
тефилии, хочет забрать ремешки. Евреи угодливо улыбаются. Это - религия.
Все с жадностью смотрят на недобранное, ворошат кости и развалины. Они
пришли для того, чтобы заработать.
Захромала моя лошадь, беру лошадь наштадива, хочу поменять, я слишком
мягок, разговор с солтысом, ничего не выходит.
Лабуне. Водочный завод. 8 тысяч ведер спирта. Охрана. Идет дождь
пронизывающий, беспрерывный. Осень, все к осени. Польская семья
управляющего. Лошади под навесом, красноармейцы, несмотря на запрет, пьют.
Лабуне - грозная опасность для армии.
Все таинственно и просто. Люди молчат и ничего не заметно как будто. О,
русский человек. Все дышит тайной и грозой. Смирившийся Сидоренко.
Операция на Замостье. Мы в 10 верстах от Замостье. Там спрошу об Р.Ю.
Операция, как всегда, несложна, обойти с запада и с севера и взять.
Тревожные новости с запфронта. Поляки взяли Белосток.
Дальше едем. Разграбленное поместье Кулатковского у Лабуньки. Белые
колонны. Пленительное, хоть и барское устройство. Разрушение
невообразимое. Настоящая Польша - управляющие, старухи, белокурые дети,
богатые, полуевропейские деревни с солтысом, войтом, все католики,
красивые женщины. В имении тащат овес. Кони в гостиной, вороные кони. Что
же - спрятать от дождя. Драгоценнейшие книги в сундуке, не успели вывезти
- конституция, утвержденная сеймом в начале 18-го века, старинные фолианты
Николая I, свод польских законов, драгоценные переплеты, польские
манускрипты 16-го века, записки монахов, старинные французские романы.
Наверху не разрушение, а обыск, все стулья, стены, диваны распороты,
пол вывернут, не разрушали, а искали. Тонкий хрусталь, спальня, дубовые
кровати, пудреница, французские романы на столиках, много французских и
польских книг о гигиене ребенка, интимные женские принадлежности разбиты,
остатки масла в масленице, молодожены?
Отстоявшаяся жизнь, гимнастические принадлежности, хорошие книги,
столы, банки с лекарствами - все исковеркано святотатственно. Невыносимое
чувство, бежать от вандалов, а они ходят, ищут, передать их поступь, лица,
шляпы, ругань - гад, в Бога мать, Спаса мать, по непролазной грязи тащат
снопы с овсом.
Подходим к Замостью. Страшный день. Дождь-победитель не затихает ни на
минуту. Лошади едва вытягивают. Описать этот непереносимый дождь. Мотаемся
до глубокой ночи. Промокли до нитки, устали, красный башлык Апанасенки.
Обходим Замостье, части в 3-4 верстах от него. Не подпускают бронепоезда,
кроют нас артогнем. Мы сидим на полях, ждем донесений, несутся мутные
потоки. Комбриг Книга в хижине, донесение. Отец командир. Ничего не можем
сделать с бронепоездами. Выяснилось, что мы не знали, что здесь есть
железная дорога, на карте не отмечена, конфуз, вот наша разведка.
Мотаемся, все ждем, что возьмут Замостье. Черта с два. Поляки дерутся
все лучше. Лошади и люди дрожат. Ночуем в Пневске. Польская ладная
крестьянская семья. Разница между русскими и поляками разительна.
