Поляки
живут чище, веселее, играют с детьми, красивые иконы, красивые женщины.
30.8.20
Утром выезжаем из Пневска. Операция на Замостье продолжается. Погода
по-прежнему ужасная, дождь, слякоть, дороги непроходимы, почти не спали,
на полу, на соломе, в сапогах, будь готов.
Опять мотня. Едем с Шеко к 3-ей бригаде. Он с револьвером в руках идет
в наступление на станцию Завады. Сидим с Лениным в лесу. Лепин корчится.
Бой у станции. У Шеко обреченное лицо. Описать "частую перестрелку". Взяли
станцию. Едем к полотну железной дороги. 10 пленных, одного не успеваем
спасти. Револьверная рана? Офицер. Кровь идет изо рта. Густая красная
кровь в комьях, заливает все лицо, оно ужасное, красное, покрыто густым
слоем крови. Пленные все раздеты. У командира эскадрона через седло
перекинуты штаны. Шеко заставляет отдать. Пленных одевают, ничего не
одели. Офицерская фуражка. "Их было девять". Вокруг них грязные слова.
Хотят убить. Лысый хромающий еврей в кальсонах, не поспевающий за лошадью,
страшное лицо, наверное, офицер, надоедает всем, не может идти, все они в
животном страхе, жалкие, несчастные люди, польские пролетарии, другой
поляк - статный, спокойный, с бачками, в вязаной фуфайке, держит себя с
достоинством, все допытываются - не офицер ли. Их хотят рубить. Над евреем
собирается гроза. Неистовый путиловский рабочий, рубать их всех надо
гадов, еврей прыгает за нами, мы тащим с собой пленных все время, потом
отдаем на ответственность конвоиров. Что с ними будет. Ярость путиловского
рабочего, пена брызжет, шашка, порубаю гадов и отвечать не буду.
Едем к начдиву, он при 1 и 2-ой бригадах. Все время находимся в виду
Замостья, видны его трубы; дома, пытаемся взять его со всех сторон.
Подготовляется ночная атака. Мы в 3-х верстах от Замостья, ждем взятия
города, будем там ночевать. Поле, ночь, дождь, пронизывающий холод, лежим
на мокрой земле, лошадям нечего дать, темно, едут с донесениями.
Наступление будет вести 1 и 3-я бригады. Обычный приезд Книги и Левды,
комбрига 3, малограмотного хохла. Усталость, апатия, неистребимая жажда
сна, почти отчаяние. В темноте идет цепь, спешена целая бригада. Возле нас
пушка. Через час - пошла потеха. Наша пушка стреляет беспрерывно, мягкий,
лопающийся звук, огни в ночи, поляки пускают ракеты, ожесточенная
стрельба, ружейная и пулеметная, ад, мы ждем, 3 часа ночи. Бой затихает.
Ничего не вышло. Все чаще и чаще у нас ничего не выходит. Что это? Армия
поддается?
Едем на ночлег верст за 10 в Ситанец. Дождь усиливается. Усталость
непередаваемая. Одна мечта - квартира. Мечта осуществляется. Старый
растерянный поляк со старухой. Солдаты, конечно, растаскивают его. Испуг
чрезвычайный, все сидели в погребах. Масса молока, масла, лапша,
блаженство. Я каждый раз вытаскиваю новую пищу. Замученная хорошая
старушка. Восхитительное топленое масло. Вдруг обстрел, пули свистят у
конюшен, у ног лошадей. Снимаемся. Отчаяние. Едем в другую окраину села.
Три часа сна, прерываемого донесениями, расспросами, тревогой.
31.8.20. Чесники
Совещание с комбригами. Фольварк. Тенистая лужайка. Разрушение полное.
Даже вещей не осталось. Овес растаскиваем до основания. Фруктовый сад,
пасека, разрушение пчельника, страшно, пчелы жужжат в отчаянии, взрывают
порохом, обматываются шинелями и идут в наступление на улей, вакханалия,
тащат рамки на саблях, мед стекает на землю, пчелы жалят, их выкуривают
смолистыми тряпками, зажженными тряпками. Черкашин. В пасеке - хаос и
полное разрушение, дымятся развалины.
Я пишу в саду, лужайка, цветы, больно за все это.
Армприказ
