в волосах. У побирушки волосы были серые, седые, в клочьях
и в пыли.
- Фу ты, какой мужик занозистый и стройный, - сказала она, - чистый
цирк с тобой... Пожалуйста, не побрезгуйте мной, старушкой, - прошептала
она с поспешностью и вскарабкалась на лавку.
Тараканыч лег с ней. Побирушка закидывала голову набок и смеялась.
- Дождик на старуху, - смеялась она, - двести пудов с десятины дам...
И сказавши это, она увидела Сашку, который пил чай у стола и не
поднимал глаз на божий мир.
- Твой хлопец? - спросила она Тараканыча.
- Вроде моего, - ответил Тараканыч, - женин.
- Вот, деточка, глазенапы выкатил, - сказала баба. - Ну, иди сюда.
Сашка подошел к ней - и захватил дурную болезнь. Но об дурной болезни в
тот час никто не думал. Тараканыч дал побирушке костей с обеда и
серебряный пятачок, очень блесткий.
- Начисть его, молитвенница, песком, - сказал Тараканыч, - он еще более
вида получит. В темную ночь ссудишь его господу богу, пятачок заместо луны
светить будет...
Калечка обвязалась косынкой, забрала кости и ушла. А через две недели
все сделалось для мужиков явно. Они много страдали от дурной болезни,
перемогались всю зиму и лечились травами. А весной уехали в станицу на
свою крестьянскую работу.
Станица отстояла от железной дороги на девять верст. Тараканыч и Сашка
шли полями. Земля лежала в апрельской сырости. В черных ямах блистали
изумруды. Зеленая поросль прошивала землю хитрой строчкой. И от земли
пахло кисло, как от солдатки на рассвете. Первые стада стекали с курганов,
жеребята играли в голубых просторах горизонта.
Тараканыч и Сашка шли тропками, чуть заметными.
- Отпусти меня, Тараканыч, к обществу в пастухи, - сказал Сашка.
- Что так?
- Не могу я терпеть, что у пастухов такая жизнь великолепная.
- Я не согласен, - сказал Тараканыч.
- Отпусти меня, ради бога, Тараканыч, - повторил Сашка, - все святители
из пастухов вышли.
- Сашка-святитель, - захохотал отчим, - у богородицы сифилис захватил.
Они прошли перегиб у Красного моста, миновали рощицу, выгон и увидели
крест на станичной церкви.
Бабы ковырялись еще на огородах, а казаки, рассевшись в сирени, пили
водку и пели. До Тараканычевой избы было с полверсты ходу.
- Давай бог, чтобы благополучно, - сказал он и перекрестился.
Они подошли к хате и заглянули в окошко. Никого в хате не было. Сашкина
мать доила корову на конюшне. Мужики подкрались неслышно. Тараканыч
засмеялся и закричал у бабы за спиной:
- Мотя, ваше высокоблагородие, собирай гостям ужинать...
Баба обернулась, затрепетала, побежала из конюшни и закружилась по
двору. Потом она вернулась к своему месту, кинулась
