Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Произведения автора » Конармия, страница48

Конармия, страница48

поджигал деревни и расстреливал польских старост за укрывательство. До нашего слуха доносились отголоски этого яростного  единоборства,  отголоски  воровского нападения одинокого волка на громаду.

    Прошла еще неделя. Горькая злоба дня выжгла из нашего обихода  рассказы о мрачном Афонькином удальстве, и «Махно» стали забывать.  Потом  пронесся слух, что где-то в лесах его закололи  галицийские  крестьяне.  И  в  день вступления нашего в Берестечко Емельян Будяк из  первого  эскадрона  пошел уже к начдиву выпрашивать Афонькино седло с желтым потником. Емельян хотел выехать на парад с новым седлом, но не пришлось ему.

    Мы вступили в Берестечко 6  августа.  Впереди  нашей  дивизии  двигался азиатский бешмет и красный казакин нового начдива. Левка,  бешеный  холуй, вел за начдивом заводскую кобылицу. Боевой марш, полный протяжной  угрозы, летел вдоль вычурных и нищих улиц. Ветхие тупики, расписной лес дряхлых  и судорожных перекладин пролегал  по  местечку.  Сердцевина  его,  выеденная временами, дышала на нас грустным тленом. Контрабандисты и ханжи  укрылись в своих просторных сумрачных избах. Один только пан Людомирский, звонарь в зеленом сюртуке, встретил нас у костела.

    Мы перешли реку и углубились в мещанскую  слободу.  Мы  приближались  к дому ксендза, когда из-за поворота на рослом жеребце выехал Афонька.

    — Почтение, — произнес он лающим голосом и, расталкивая бойцов, занял в рядах свое место.

    Маслак уставился в бесцветную даль и прохрипел, не оборачиваясь:

    — Откуда коня взял?

    — Собственный, — ответил Афонька, свернул папиросу и коротким движением языка заслюнил ее.

    Казаки подъезжали к нему один за другим и  здоровались.  Вместо  левого глаза на его обуглившемся  лице  отвратительно  зияла  чудовищная  розовая опухоль.

    А на другое утро Бида гулял. Он разбил в костеле раку святого Валента и пытался играть на органе. На нем была выкроенная из голубого ковра  куртка с вышитой на спине лилией, и потный чуб его был расчесан поверх  вытекшего глаза.

    После обеда он заседлал коня и стрелял из винтовки в выбитые окна замка графов Рациборских. Казаки полукругом стояли вокруг него…  Они  задирали жеребцу хвост, щупали ноги и считали зубы.

    — Фигуральный конь, — сказал Орлов, помощник эскадронного.

    — Лошадь справная, — подтвердил длинноусый Биценко.

 

          У СВЯТОГО ВАЛЕНТА

 

    Дивизия наша заняла Берестечко вчера вечером. Штаб остановился  в  доме ксендза Тузинкевича. Переодевшись бабой, Тузинкевич  бежал  из  Берестечка перед вступлением наших войск. О нем я знаю, что он сорок пять лет возился с богом в Берестечке и был хорошим ксендзом. Когда жители хотят, чтобы  мы это поняли, они  говорят:  его  любили  евреи.  При  Тузинкевиче