в гриву и вдруг закричал мне с отчаянием:
- Вот, Кирилл Васильич, обратите маленькое внимание, какое надругание
она надо мной делает. Это цельный месяц я от нее вытерпляю несказанно што.
Куды ни повернусь - она тут, куды ни кинусь - она загородка путя моего:
спусти ей жеребца да спусти ей жеребца. Ну, когда начдив каждодневно мне
наказывает: "К тебе, - говорит, - Степка, при таком жеребце много
проситься будут, но не моги ты пускать его по четвертому году..."
- Вас небось по пятнадцатому году пускаешь, - пробормотала Сашка и
отвернулась. - По пятнадцатому небось, и ничего, молчишь, только пузыри
пускаешь...
Она отошла к своей кобыле, укрепила подпруги и изготовилась ехать.
Шпоры на ее туфлях гремели, ажурные чулки были забрызганы грязью и
убраны сеном, чудовищная грудь ее закидывалась за спину.
- Целковый-то я привезла, - сказала Сашка в сторону и поставила туфлю
со шпорой в стремя. - Привезла, да вот отвозить надо.
Женщина вынула два новеньких полтинника, поиграла ими на ладони и
спрятала опять за пазуху.
- Сделаемся, што ль? - сказал тогда Дуплищев, не спуская глаз с
серебра, и повел жеребца.
Сашка выбрала покатое место на полянке и поставила кобылу.
- Ты один, видно, на земле с жеребцом ходишь, - сказала она Степке и
стала направлять Урагана, - да только кобыленка у меня позиционная, два
года не покрыта, - дай, думаю, хороших кровей добуду...
Сашка справилась с жеребцом и потом отвела в сторонку свою лошадь.
- Вот мы и с начинкой, девочка, - прошептала она, поцеловала свою
кобылу в лошадиные пегие мокрые губы с нависшими палочками слюны,
потерлась о лошадиную морду и стала вслушиваться в шум, топавший по лесу.
- Вторая бригада бежит, - сказала Сашка строго и обернулась ко мне. -
Ехать надо, Лютыч...
- Бежит, не бежит, - закричал Дуплищев, а у него перехватило в горле, -
ставь, дьякон, деньги на кон...
- С деньгами я вся тут, - пробормотала Сашка и вскочила на кобылу.
Я бросился за ней, и мы двинулись галопом. Вопль Дуплищева раздался за
нами и легкий стук выстрела.
- Обратите маленькое внимание! - кричал казачонок и изо всех сил бежал
по лесу.
Ветер прыгал между ветвями, как обезумевший заяц, вторая бригада летела
сквозь галицийские дубы, безмятежная пыль канонады восходила над землей,
как над мирной хатой. И по знаку начдива мы пошли в атаку, незабываемую
атаку при Чесниках.
ПОСЛЕ БОЯ
История распри моей с Акинфиевым такова.
Тридцать первого числа случилась атака при Чесниках. Эскадроны
скопились в лесу возле деревни и в шестом часу вечера кинулись на
неприятеля. Он ждал нас на возвышенности,
