копеек на трамвай и не подъехать ко мне на квартиру и не выпить с
моей семьей стопку водки и закусить чем бог послал. Что мешало ему
выговорить передо мной душу? "Беня, - пусть бы он сказал, - так и так, вот
тебе мой баланс, повремени мне пару дней, дай вздохнуть, дай мне развести
руками". Что бы я ему ответил? Свинья со свиньей не встречается, а человек
с человеком встречается. Мугинштейн, ты меня понял?
- Я вас понял, - сказал Мугинштейн и солгал, потому что совсем ему не
было понятно, зачем "полтора жида", почтенный богач и первый человек,
должен был ехать на трамвае закусывать с семьей биндюжника Менделя Крика.
А тем временем несчастье шлялось под окнами, как нищий на заре.
Несчастье с шумом ворвалось в контору. И хотя на этот раз оно приняло
образ еврея Савки Буциса, но оно было пьяно, как водовоз.
- Го-гу-го, - закричал еврей Савка, - прости меня, Венчик, я опоздал, -
и он затопал ногами и стал махать руками. Потом он выстрелил, и пуля
попала Мугинштейну в живот.
Нужны ли тут слова? Был человек и нет человека. Жил себе невинный
холостяк, как птица на ветке, - и вот он погиб через глупость. Пришел
еврей, похожий на матроса, и выстрелил не в какую-нибудь бутылку с
сюрпризом, а в живот человека. Нужны ли тут слова?
- Тикать с конторы, - крикнул Беня и побежал последним. Но, уходя, он
успел сказать Буцису:
- Клянусь гробом моей матери, Савка, ты ляжешь рядом с ним...
Теперь скажите мне вы, молодой господин, режущий купоны на чужих
акциях, как поступили бы вы на месте Бени Крика? Вы не знаете, как
поступить. А он знал. Поэтому он Король, а мы с вами сидим на стене
второго еврейского кладбища и отгораживаемся от солнца ладонями.
Несчастный сын тети Песи умер не сразу. Через час после того, как его
доставили в больницу, туда явился Беня. Он велел вызвать к себе старшего
врача и сиделку и сказал им, не вынимая рук из кремовых штанов:
- Я имею интерес, - сказал он, - чтобы больной Иосиф Мугинштейн
выздоровел. Представляюсь на всякий случай. Бенцион Крик. Камфору,
воздушные подушки, отдельную комнату - давать с открытой душой. Если нет,
то на всякого доктора, будь он даже доктором философии, приходится не
более трех аршин земли.
И все же Мугинштейн умер в ту же ночь. И тогда только "полтора жида"
поднял крик на всю Одессу.
- Где начинается полиция, - вопил он, - и где кончается Беня?
- Полиция кончается там, где начинается Беня, - отвечали резонные люди,
но Тартаковский не успокаивался, и он дождался того, что красный
автомобиль с музыкальным ящиком проиграл на Серединской площади свой
первый марш
