решении мужа назвать сына Карлом?
- Да.
- Как назвала его ваша мать?
- Янкелем.
- А вы, свидетельница, как вы называли вашего сына?
- Я называла его "дусенькой".
- Почему именно дусенькой?..
- Я всех детей называю дусеньками...
- Идем дальше, - сказал Лининг, зубы его выпали, он подхватил их нижней
губой и опять сунул в челюсть, - идем далее... Вечером, когда ребенок был
унесен к подсудимому Герчику, вас не было дома, вы были в лечебнице... Я
правильно излагаю?
- Я была в лечебнице.
- В какой лечебнице вас пользовали?
- На Нежинской улице, у доктора Дризо...
- Пользовали у доктора Дризо...
- Да.
- Вы хорошо это помните?..
- Как могу я не помнить...
- Имею представить суду справку, - безжизненное лицо Лининга
приподнялось над столом, - из этой справки суд усмотрит, что в период
времени, о котором идет речь, доктор Дризо отсутствовал и находился на
конгрессе педиаторов в Харькове...
Прокурор не возражал против приобщения справки.
- Идем далее, - треща зубами, сказал Лининг.
Свидетельница всем телом налегла на барьер. Шепот ее был едва слышен.
- Может быть, это не был доктор Дризо, - сказала она, лежа на барьере,
- я не могу всего запомнить, я измучена...
Лининг чесал карандашом в желтой бороде, он терся сутулой спиной о
скамью и двигал вставными зубами.
На просьбу предъявить бюллетень из страхкассы Белоцерковская ответила,
что она потеряла его...
- Идем далее, - сказал старик.
Полина провела ладонью по лбу. Муж ее сидел на краю скамьи, отдельно от
других свидетелей. Он сидел выпрямившись, подобрав под себя длинные ноги в
кавалерийских ботфортах... Солнце падало на его лицо, набитое
перекладинами мелких и злых костей.
- Я найду бюллетень, - прошептала Полина, и руки ее соскользнули с
барьера.
Детский плач раздался в это мгновенье. За дверью плакал и кряхтел
ребенок.
- О чем ты думаешь, Поля, - густым голосом прокричала старуха, -
ребенок с утра не кормленный, ребенок захлял от крика...
Красноармейцы, вздрогнув, подобрали винтовки. Полина скользила все
ниже, голова ее закинулась и легла на пол. Руки взлетели, задвигались в
воздухе и обрушились.
- Перерыв, - закричал председатель.
Грохот взорвался в зале. Блестя зелеными впадинами, Белоцерковский
журавлиными шагами подошел к жене.
- Ребенка покормить, - приставив руки рупором, крикнули из задних
рядов.
- Покормят, - ответил издалека женский голос, - тебя дожидались...
- Припутана дочка, - сказал рабочий, сидевший рядом со мной, - дочка в
доле...
- Семья, брат, - произнес его сосед, - ночное дело, темное... Ночью
запутают, днем
