Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Одесские рассказы » Одесские рассказы, страница51

Одесские рассказы, страница51

очнулся на постели, закутанный в  одеяла.  Дед  ходил  по  комнате  и свистел. Толстая Бобка грела мои руки на груди.

    — Как он дрожит, наш дурачок, — сказала Бобка, —  и  где  дитя  находит силы так дрожать…

    Дед дернул бороду, свистнул и зашагал снова. За  стеной  с  мучительным выдохом храпел Симон-Вольф. Навоевавшись за  день,  он  ночью  никогда  не просыпался.

 

          ПРОБУЖДЕНИЕ

 

    Все люди нашего  круга  —  маклеры,  лавочники,  служащие  в  банках  и пароходных конторах — учили детей музыке. Отцы наши, не  видя  себе  ходу, придумали лотерею. Они устроили ее на костях маленьких людей. Одесса  была охвачена этим безумием  больше  других  городов.  И  правда  —  в  течение десятилетий наш город поставлял вундеркиндов на концертные  эстрады  мира. Из Одессы вышли Миша Эльман, Цимбалист,  Габрилович,  у  нас  начинал  Яша Хейфец.

    Когда мальчику исполнялось четыре или пять лет — мать  вела  крохотное, хилое это существо к  господину  Загурскому.  Загурский  содержал  фабрику вундеркиндов, фабрику еврейских карликов в кружевных воротничках и лаковых туфельках. Он выискивал их в молдаванских  трущобах,  в  зловонных  дворах Старого  базара.  Загурский    давал    первое    направление,    потом    дети отправлялись к профессору Ауэру в Петербург.  В  душах  этих  заморышей  с синими раздутыми головами жила могучая гармония. Они стали  прославленными виртуозами. И вот — отец мой решил угнаться за ними. Хоть  я  и  вышел  из возраста вундеркиндов — мне шел четырнадцатый год, но по росту  и  хилости меня можно было сбыть за восьмилетнего. На это была вся надежда.

    Меня отвели к Загурскому. Из уважения к деду  он  согласился  брать  по рублю за урок — дешевая плата. Дед мой Лейви-Ицхок был посмешище города  и украшение его. Он расхаживал по улицам в цилиндре и в опорках  и  разрешал сомнения в самых темных делах. Его спрашивали, что такое  гобелен,  отчего якобинцы предали Робеспьера, как готовится искусственный шелк,  что  такое кесарево сечение. Мой дед мог ответить  на  эти  вопросы.  Из  уважения  к учености его и безумию Загурский брал с нас по рублю за урок. Да и возился он со мною, боясь деда, потому что возиться было не с чем. Звуки ползли  с моей скрипки, как железные опилки. Меня самого эти звуки резали по сердцу, но отец не отставал. Дома только и было разговора о  Мише  Эльмане,  самим царем освобожденном от военной службы. Цимбалист, по сведениям моего отца, представлялся английскому королю и играл в Букингэмском  дворце;  родители Габриловича купили два  дома  в  Петербурге.  Вундеркинды  принесли  своим родителям богатство. Мой отец примирился бы с  бедностью,  но  слава  была нужна ему.

    — Не может быть, — нашептывали люди, обедавшие