Хозяйка, жена Криворучки, перемывала за стенкой стаканы.
- Если у русского человека попадается хороший характер, - заметила
мадам Криворучка, - так это действительно роскошь...
Федьку вывели во втором часу ночи.
- Гэвэл гаволим, - бормотал он губительные непонятные слова, пробираясь
по Степовой улице, - кулой гэвэл...
На следующий день старикам в богадельне выдали по четыре куска пиленого
сахару и мясо к борщу. Вечером их повезли в Городской театр на спектакль,
устроенный Соцобесом. Шла "Кармен". Впервые в жизни инвалидцы и уродцы
увидели золоченые ярусы одесского театра, бархат его барьеров, масляный
блеск его люстр. В антрактах всем роздали бутерброды с ливерной колбасой.
На кладбище стариков отвезли на военном грузовике. Взрываясь и грохоча,
он пролагал свой путь по замерзшим улицам. Старики заснули с оттопыренными
животами. Они отрыгивались во сне и дрожали от сытости, как забегавшиеся
собаки.
Утром Арье-Лейб встал раньше других. Он обратился к востоку, чтобы
помолиться, и увидел на дверях объявление. В бумажке этой Бройдин извещал,
что богадельня закрывается для ремонта и все призреваемые имеют сего числа
явиться в Губернский отдел социального обеспечения для перерегистрации по
трудовому признаку.
Солнце всплыло над верхушками зеленой кладбищенской рощи. Арье-Лейб
поднес пальцы к глазам. Из потухших впадин выдавилась слеза.
Каштановая аллея, светясь, уходила к мертвецкой. Каштаны были в цвету,
деревья несли высокие белые цветы на растопыренных лапах. Незнакомая
женщина в шали, туго подхватывавшей грудь, хозяйничала в мертвецкой. Там
все было переделано наново - стены украшены елками, столы выскоблены.
Женщина обмывала младенца. Она ловко ворочала его с боку на бок: вода
бриллиантовой струей стекала по вдавившейся, пятнистой спинке.
Бройдин в крагах сидел на ступеньках мертвецкой. У него был вид
отдыхающего человека. Он снял свое кепи и вытирал лоб желтым платком.
- В союзе я так и сказала товарищу Андрейчику, - голос незнакомой
женщины был певуч, - мы работы не бежим... О нас пусть спросят в
Екатеринославе... Екатеринослав знает нашу работу...
- Устраивайтесь, товарищ Блюма, устраивайтесь, - мирно сказал Бройдин,
пряча в карман желтый платок, - со мной можно ладить... Со мной можно
ладить, - повторил он и обратил сверкающие глаза к Арье-Лейбу,
подтащившемуся к самому крыльцу, - не надо только плевать мне в кашу...
Бройдин не окончил своей речи: у ворот остановилась пролетка,
запряженная высокой вороной лошадью. Из пролетки вылез заведующий комхозом
в отложной рубашке. Бройдин подхватил его и повел к кладбищу.
Старый
