экстерны, фанатически уставившиеся в никому невидимую
точку, и длиннорукий Уточкин. И даже Коля Шварц привел с собой жену в
фиолетовой шали с бахромой, женщину, годную в гренадеры и длинную, как
степь, с мятым, сонливым личиком на краю. Оно было омочено слезами, когда
опустился занавес.
- Босяк, - выходя из театра, сказала она Коле, - теперь ты видишь, что
такое любовь...
Тяжело ступая, мадам Шварц шла по Ланжероновской улице; из рыбьих глаз
ее текли слезы, на толстых плечах содрогалась шаль с бахромой. Шаркая
мужскими ступнями, тряся головой, она оглушительно, на всю улицу,
высчитывала женщин, которые хорошо живут со своими мужьями.
- Циленька - называют эти мужья своих жен - золотко, деточка...
Присмиревший Коля шел рядом с женой и тихонько раздувал шелковые усы.
По привычке я шел за ними и всхлипывал. Затихнув на мгновенье, мадам Шварц
услышала мой плач и обернулась.
- Босяк, - вытаращив рыбьи глаза, сказала она мужу, - пусть я не доживу
до хорошего часа, если ты не отдашь мальчику часы...
Коля застыл, раскрыл рот, потом опомнился и, больно ущипнув меня, боком
сунул часы.
- Что я имею от него, - безутешно причитал, удаляясь, грубый плачущий
голос мадам Шварц, - сегодня животные штуки, завтра животные штуки... Я
тебя спрашиваю, босяк, сколько может ждать женщина?..
Они дошли до угла и повернули на Пушкинскую. Сжимая часы, я остался
один и вдруг, с такой ясностью, какой никогда не испытывал до тех пор,
увидел уходившие ввысь колонны Думы, освещенную листву на бульваре,
бронзовую голову Пушкина с неярким отблеском луны на ней, увидел в первый
раз окружавшее меня таким, каким оно было на самом деле, - затихшим и
невыразимо прекрасным.
ФРОИМ ГРАЧ
В девятнадцатом году люди Бени Крика напали на арьергард
добровольческих войск, вырезали офицеров и отбили часть обоза. В награду
они потребовали у Одесского Совета три дня "мирного восстания", но
разрешения не получили и вывезли поэтому мануфактуру из всех лавок,
расположенных на Александровском проспекте. Деятельность их перенеслась
потом на Общество взаимного кредита. Пропуская вперед клиентов, они
входили в банк и обращались к артельщикам с просьбой положить в
автомобиль, ждавший на улице, тюки с деньгами и ценностями. Прошел месяц,
прежде чем их стали расстреливать. Тогда нашлись люди, сказавшие, что к
делам поимки и арестов имеет отношение Арон Пескин, владелец мастерской. В
чем состояла работа этой мастерской - установлено не было. На квартире
Пескина стоял станок - длинная машина с покоробленным свинцовым валом; на
полу валялись опилки и картон для