так же равнодушно, как и в первый раз, ответил
служитель, - я с ним день и ночь живу.
- Весело живешь, значит...
- Нет, - сказал служитель, подняв на солдата выцветшие глаза, -
невесело живу. Скучно с ним.
И старик уныло рассказал улыбающемуся народу, что его черт - куцый и
пугливый, ходит в калошах и тайком портит гимназисток.
Старику не дали договорить. Его увели сослуживцы, объявив, что он после
октября "маненько тронулся".
Я отошел в раздумьи. Вот здесь - старик видел царя, бунт, кровь,
смерть, пух из царских подушек. И пришел к старику антихрист. И только и
нашел черт дела на земле, что мечтать о гимназистках, таясь от
адмиралтейского подрайона.
Скучные у нас черти.
Проповедь Шпицберга об убиении господина Бога явно не имеет успеха.
Слушают вяло, хлопают жидко.
Не то происходило неделю тому назад, после такой же беседы, заключавшей
в себе "слова краткие, но антирелигиозные". Четыре человека тогда
отличились - церковный староста, щуплый псаломщик, отставной полковник в
феске и тучный лавочник из Гостиного. Они подступили к кафедре. За ними
двинулась толпа женщин и угрожающе молчавших приказчиков.
Псаломщик начал елейно:
- Надобно, друзья, помолиться.
А кончил шепотком:
- Не все дремлют, друзья. У гробницы отца Иоанна мы дали нынче
клятвенное обещание. Организуйтесь, друзья, в своих приходах.
Сошедши, псаломщик добавил, от злобы призакрыв глаза и вздрагивая всем
телом:
- До чего все хитро устроено, друзья.
О раввинах, о раввинах-то никто словечка не проронит...
Тогда загремел голос церковного старосты:
- Они убили дух русской армии.
Полковник в феске кричал: "не позволим", лавочник тупо и оглушающе
вопил: "жулики", растрепанные, простоволосые женщины жались к тихонько
усмехавшимся батюшкам, лектора прогнали с возвышения, двух рабочих
красногвардейцев, израненных под Псковом, прижали к стене. Один из них
кричал, потрясая кулаком:
- Мы игру-то вашу видим. В Колпине вечерню до двух часов ночи служат.
Поп службу новую выдумал, митинг в церкве выдумал... Мы купола-то
тряхнем...
- Не тряхнешь, проклятый, - глухим голосом ответила женщина, отступила
и перекрестилась.
Во время пассии в Казанском соборе народ стоит с возжженными свечами.
Дыхание людское колеблет желтое, малое горячее пламя. Высокий храм
наполнен людьми от края до края. Служба идет необычайно долгая.
Духовенство в сверкающих митрах проходит по церкви. За Распятием искусно
расположенные электрические огни. Чудится, что Распятый простерт в густой
синеве звездного неба.
Священник в проповеди говорит о святом
