Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Рассказы разных лет » Рассказы разных лет, страница29

Рассказы разных лет, страница29

прошли  Холодный  Яр,  народ  бачил  их  в Остроградском,  к  прощеному  воскресенью  будут  они  у  вас  в    Великой Кринице…

    Рахивна прикрыла веки и умолкла. Свет лампады стоял  в  углублениях  ее ступней.

    — Вороньковский судья, — очнувшись сказала  старуха,  —  в  одни  сутки произвел в Воронькове колгосп… Девять господарей он забрал в холодную… Наутро их доля была идти на Сахалин. Доню моя,  везде  люди  живут,  везде Христос славится… Перебули  тыи  господари  ночь  в  холодной,  является стража — брать их… Видчиняет стража дверь от острога,  на  свете  полное утро, девять господарей качаются под балками, на своих опоясках…

    Рахивна долго возилась, прежде  чем  улечься.  Разбирая  лоскутки,  она шепталась со своим богом, как шепчутся со стариком, который тут  же  лежит на печи, потом сразу и легко задышала. Чужой муж,  Гришка  Савченко,  спал внизу на лаве. Он сложился, как  раздавленный  на  самом  краю,  и  выгнул спину; жилетка вздыбилась на ней, голова его была всунута в подушки.

    — Мужицкое кохання. — Гапа встряхнула его и растолкала, — я добре  знаю мужицкое це кохання… Отворотили рыло — чоловик от жинки  и  топтаются… Не к себе пришел, не к Одарке…

    Полночи они катались по лаве, во тьме,  с  сжатыми  губами,  с  руками, протянутыми через тьму. Коса Гапы перелетала через  подушку.  На  рассвете Гришка  вскинулся,  застонал  и  заснул,  оскалившись.  Гапе  видны    были коричневые плечи дочерей, низколобых, губатых, с черными грудями.

    — Верблюды такие, — подумала она, — откуда они ко мне?..

    В дубовой раме окна двинулась тьма. Рассвет раскрыл в тучах  фиолетовую полосу. Гапа вышла во двор. Ветер сжал ее, как студеная вода в  реке.  Она запрягла, взвалила на дровни  мешки  с,  пшеницей,  —  за  праздники  мука подбилась у всех. В тумане, в пару рассвета проползла дорога.

    На мельнице справились только к следующему вечеру. Весь день шел  снег. У  самого  села,  из  льющейся  прямой  стены,  навстречу  Гапе    вынырнул коротконогий Юшко Трофим в размокшем треухе. Плечи его,  накрытые  снежным океаном, раздались и осели.

    — Ну, просыпались, — забормотал он, подходя к саням,  и  поднял  черное костистое лицо.

    — А именно што?.. — Гапа потянула к себе вожжи.

    —  Ночью  вся  головка  наехала,  —  сказал  Трофим,  —    бабусю    твою законвертовали… Голова рику приехал, секретарь райкому… Ивашку замели, на его должность — вороньковский судья…

    Усы Трофима поднялись, как у моржа, снег шевелился на них. Гапа тронула лошадь, потом снова потянула вожжи.

    — Трофиме, бабусю за што?..

    Юшко остановился и протрубил издалека, сквозь веющие, летящие снега.

    — Кажуть, агитацию разводила про конец света…