- Нинкуешь у воров?..
- Я мальчик.
- Я вижу, что не корова, - пробормотала Вера. Глава ее слипались. Она
легла и, притянув меня к себе, Стала шарить по моему телу.
- Мальчик, - закричал я, - ты понимаешь, мальчик у армян...
О, боги моей юности!.. Из двадцати прожитых лет - пять ушло на
придумывание повестей, тысячи повестей, сосавших мозг. Они лежали у меня
на сердце, как жаба на камне. Сдвинутая силой одиночества, одна из них
упала на землю. Видно, на роду мне было написано, чтобы тифлисская
проститутка сделалась первой моей читательницей. Я похолодел от
внезапности моей выдумки и рассказал ей историю о мальчике у армян. Если
бы я меньше и ленивей думал о своем ремесле, - я заплел бы пошлую историю
о выгнанном из дому сыне богатого чиновника, об отце-деспоте и
матери-мученице. Я не сделал этой ошибки. Хорошо придуманной истории
незачем походить на действительную жизнь; жизнь изо всех сил старается
походить на хорошо придуманную историю. Поэтому и еще потому, что так
нужно было моей слушательнице - я родился в местечке Алешки, Херсонской
губернии. Отец работал чертежником в конторе речного пароходства. Он дни и
ночи бился над чертежами, чтобы дать нам, детям, образование, но мы пошли
в мать, лакомку и хохотунью. Десяти лет я стал воровать у отца деньги,
подросши убежал в Баку, к родственникам матери. Они познакомили меня с
армянином Степаном Ивановичем. Я сошелся с ним, и мы прожили вместе четыре
года...
- Да лет-то тебе сколько было тогда?..
- Пятнадцать...
Вера ждала злодейств от армянина, развратившего меня. Тогда я сказал:
- Мы прожили четыре года. Степан Иванович оказался самым доверчивым и
щедрым человеком из всех людей, каких я знал, самым совестливым и
благородным. Всем приятелям он верил на слово. Мне бы за эти четыре года
изучить ремесло, - я не ударил пальцем о палец... У меня другое было на
уме - биллиард... Приятели разорили Степана Ивановича. Он выдал им
бронзовые векселя, друзья представили их ко взысканию...
Бронзовые векселя... Сам не знаю, как взбрели они мне на ум. Но я
сделал правильно, упомянув о них. Вера поверила всему, услышав о бронзовых
векселях. Она закуталась в шаль, шаль заколебалась на ее плечах.
...Степан Иванович разорился. Его выгнали из квартиры, мебель продали с
торгов. Он поступил приказчиком на выезд. Я не стал жить с ним, с нищим, и
перешел к богатому старику, церковному старосте...
Церковный староста - это было украдено у какого-то писателя, выдумка
ленивого сердца, не захотевшего потрудиться над рождением живого человека.
Церковный староста - сказал я, и глаза Веры мигнули,
