камнем
лежавший в кровати. Проснувшись, мы засмеялись друг другу. Я не пошел в
этот день в типографию. Мы пили чай на майдане, на базаре старого города.
Мирный турок налил нам из завернутого в полотенце самовара чай, багровый,
как кирпич, дымящийся, как только что пролитая кровь. В стенках стакана
пылало дымное пожарище солнца. Тягучий крик ослов смешивался с ударами
котельщиков. Под шатрами на выцветших коврах были выставлены в ряд медные
кувшины. Собаки рылись мордами в воловьих кишках. Караван пыли летел на
Тифлис - город роз и бараньего сала. Пыль заносила малиновый костер
солнца. Турок подливал нам чаю и на счетах отсчитывал баранки. Мир был
прекрасен для того, чтобы сделать нам приятное. Когда испарина бисером
обложила меня - я поставил стакан донышком вверх. Расплачиваясь с турком,
- я придвинул к Вере две золотых пятирублевки. Полная ее нога лежала на
моей ноге. Она отодвинула деньги и сняла ногу.
- Расплеваться хочешь, сестричка?..
Нет, я не хотел расплеваться. Мы уговорились встретиться вечером, и я
положил обратно в кошелек два золотых - мой первый гонорар.
Прошло много лет с тех пор. За это время много раз получал я деньги от
редакторов, от ученых людей, от евреев, торгующих книгами. За победы,
которые были поражениями, за поражения, ставшие победами, за жизнь и за
смерть они платили ничтожную плату, много ниже той, которую я получил в
юности от первой моей читательницы. Но злобы я не испытываю. Я не
испытываю ее потому, что знаю, что не умру, прежде чем не вырву из рук
любви еще один - и это будет мой последний - золотой.
1922-1928
КОЛЫВУШКА (Из книги "Великая Старица")
Во двор Ивана Колывушки вступило четверо - уполномоченный РИКа Ивашко,
Евдоким Назаренко, голова сельрады, Житняк, председатель колхоза, только
что образовавшегося, и Адриян Моринец. Адриян двигался так, как если бы
башня тронулась с места и пошла. Прижимая к бедру переламывающийся
холстинный портфель, Ивашко пробежал мимо сараев и вскочил в хату. На
потемневших прялках, у окна, сучили нитку жена Ивана и две его дочери.
Повязанные косынками, с высокими тальмами и чистыми маленькими босыми
ногами - они походили на монашек. Между полотенцами и дешевыми зеркалами
висели фотографии прапорщиков, учительниц и горожан на даче. Иван вошел в
хату вслед за гостями и снял шапку.
- Сколько податку платит? - вертясь, спросил Ивашко.
Голова Евдоким, сунув руки в карманы, наблюдал за тем, как летит колесо
прялки.
Ивашко фыркнул, узнав, что Колывушка платит двести шестнадцать рублей.
- Бильш не сдужил?..
- Видно, что не служил...
Житняк растянул сухие
