Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Произведения автора » Рассказы разных лет, страница57

Рассказы разных лет, страница57

накатывался и плескал в  Великую  Старицу.  По  разломившейся  улице  повалила  толпа.  Безногие катились впереди нее. Невидимая  хоругвь  реяла  над  толпой.  Добежав  до сельрады, люди сменили ноги и построились. Круг обнажился среди них,  круг вздыбленного  снега,  пустое  место,  как  оставляют  для  попа  во  время крестного хода. В кругу стоял Колывушка в рубахе навыпуск под жилеткой,  с белой головой. Ночь посеребрила цыганскую его корону,  черного  волоса  не осталось в ней. Хлопья снега, слабые птицы,  уносимые  ветром,  пронеслись под потеплевшим небом. Старик со сломанными ногами,  подавшись  вперед,  с жадностью смотрел на белые волосы Колывушки.

    — Скажи, Иване, — поднимая руки, произнес старик, — скажи  народу,  что ты маешь на душе…

    — Куда вы гоните меня, мир, — прошептал Колывушка, озираясь, —  куда  я пойду… Я рожденный среди вас, мир…

    Ворчанье проползло в рядах. Разбрасывая людей, Моринец выбрался вперед.

    — Нехай робит, — вопль не мог вырваться из могучего  его  тела,  низкий голос дрожал, — нехай робит… Чью долю он заест?..

    — Мою, — сказал  Житняк  и  засмеялся.  Шаркая  ногами,  он  подошел  к Колывушке и подмигнул ему.

    — Цию ночку я с бабой переспал, — сказал горбун, — как вставать —  баба оладий напекла, мы, как кабаны, нашамались с нею, аж газ пущали…

    Горбун умолк, смех его оборвался, кровь ушла из его лица.

    — Ты к стенке нас ставить пришел, — сказал он тише, — ты  тиранить  нас пришел белой своей головой, мучить нас — только  мы  не  станем  мучиться, Ваня… Нам это — скука в настоящее время — мучиться.

    Горбун придвигался на тонких вывороченных ногах. Что-то свистело в нем, как в птице.

    — Тебя убить надо, — прошептал он, догадавшись, — я за пистолью  пойду, унистожу тебя…

    Лицо его просветлело, радуясь, он тронул руку Колывушки и кинулся в дом за  дробовиком  Тымыша.  Колывушка,  покачавшись    на    месте,    двинулся. Серебряный свиток его головы уходил в клубящемся  пролете  хат.  Ноги  его путались, потом шаг стал тверже. Он повернул по дороге на Ксеньевку.

    С тех пор никто не видел его в Великой Старице.

    Весна, 1930 г.

 

          БАГРАТ-ОГЛЫ И ГЛАЗА ЕГО БЫКА

 

    Я увидел у края дороги быка невиданной красоты.

    Склонившись над ним, плакал мальчик.

    — Это Баграт-Оглы, —  сказал  заклинатель  змей,  поедавший  в  стороне скудную трапезу. — Баграт-Оглы, сын Кязима.

    Я сказал:

    — Он прекрасен, как двенадцать лун.

    Заклинатель змей сказал:

    — Зеленый плащ пророка никогда не прикроет своевольной  бороды  Кязима. Он был сутяга, оставивший своему сыну нищую хижину, тучных жен и бычка,  к которому не было пары. Но Алла велик…

    — Алла иль Алла, — сказал я.

    — Алла велик,