лексически и синтаксически, зачины абзацев, например: "Я ждал Веру в ее номере, заставленном..." -"Вера ждала злодейств от человека, развратившего..." Более изощренная техника налицо в следующих конструкциях: "Мне бы ремесло изучить за эти годы, но у меня на уме одно было - биллиард..." -- "В ту ночь тридцатилетняя женщина обучила меня немудрой своей науке." Помимо очевидного сходства глаголов "изучить" и "обучила" и синонимии "ремесла" и "науки", здесь работают и тождества, замаскированные разницей граматических категорий: "на уме" - "немудрой"; "за эти годы" - "тридцатилетняя"; "одно" - "в ту ночь" (единичные актуальные факты, противопоставляемые большим множествам и периодам времени).
Кстати, числительные часто оказываются не только втянутыми в такие конструкции, но и играют в них организующую роль. Ср.: "... на ваш запрос сообщаю, что литературную работу я начал рано, лет двадцати..." - "Вера запросила десять рублей." Здесь повтору слова "запрос" аккомпанирует употребление сходных числительных. Пример был бы идеальным, если бы совпадало и само число, что, кстати, нередко и наблюдается в тексте "Справки". Весь рассказ строится на многократном повторении числительных "десять" (возраст героя во вставном рассказе и цена Веры), "двадцать" (возраст повествователя и сумма денег у героя по приезде в Тифлис) и даже "тридцать" (возраст Веры, равный пятнадцатилетнему возрасту героя в момент его совращения, если его помножить на "два" золотых в финале).
Из числительных Бабель особенно охотно обращается к самым "круглым" - десяткам и половинам десятков, легко сопоставимым друг с другом. Эта несложная арифметика обнажает саму суть категории числа, отвлекающейся от конкретной материальности соотносимых объектов и позволяющей как бы каламбурно приравнять десять рублей к десяти годам.
Языковым аналогом так понимаемого числа является категория местоименности. Основной "местоименный" глагол, так сказать, всеобщий глагольный эквивалент, - это глагол "делать". Бабель выстраивает целый ряд слов с этим корнем: "Вера слыла деловой женщиной..." - "Но и там нашлись дела..." - "Сейчас сделаемся..." - "Чего делают..."
Текстуальность бабелевской прозы в значительной мере определяется этими сетями эквивалентностей, задающими мир обменов, перетеканий и метаморфоз. Циркуляция происходит не только между фразами, но и между сюжетными блоками внутри рассказов (в частности, между рамкой и вставной новеллой) и между рассказами разных лет и циклов. Дальнейшая экспансия смысловых и лексических обменов закономерно втягивает в себя и интертекстуальную сферу, где на первый план выдвигаются уже иные проблемы и факторы, вытекающие из взаимодействия с чужими текстами.
Прежде
