Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » А. К. Жолковский, о Бабеле » Глава 2. Толстой и Бабель, авторы Мопассана, страница17

Глава 2. Толстой и Бабель, авторы Мопассана, страница17

вокруг «Конармии» Толстой использовался как своего рода псевдоним для Ницше (см. выше). Наконец, сам Бабель, как он ни пытался вырваться из пут толстовского «морализма», кончил своего «Мопассана» сценой, в которой образ агонизирующего французского писателя излучает несомненные христианские коннотации, усиливающиеся благодаря сходствам: а) с мученической, хотя и вызывающе антихристианской, фигурой немецкого товарища Мопассана по безумию[41]; б) со сраженным собственной греховностью и поверженным на четвереньки героем «Порта»[42]; в) с тем же персонажем, но уже духовно прозревающим благодаря редакторскому вмешательству Толстого и, наконец, г) с христоподобно истязаемым солдатом из «После бала».

В сущности, за стержневым поворотом сюжета «Мопассана» от наслаждения любовью женщины к размышлениям о мученической фигуре мужчины отчетливо чувствуется христианская подоплека, в чем могло сказаться и непосредственное или опосредованное влияние «После бала». Характерно, что мотив страстей Христовых внесен не только в жуткий образ гибнущего Мопассана, но и в эффектно предвещающий его соблазнительный портрет Раисы:

«Она прижалась к стене, распластав обнаженные руки. На руках и на плечах у нее зажглись пятна. Изо всех богов, распятых на кресте, это был самый обольстительный».

Если Толстой строит «После бала» на сдвиге от бестелесной невесты героя к кровоточащему телу типового мученика, то Бабель в «Мопассане» начинает извращенным гибридом похоти с распятием, чтобы кончить еще более кощунственным – сифилитическим – образом подражания Христу[43].

7. Сочинение, забвение, воскресение

«Предисловием к сочинениям Гюи де Мопассана» и переложением «Порта» список толстовских реакций на Мопассана и, соответственно, подтекстов к Бабелю (и прежде всего к его «Мопассану») не исчерпывается. Написанное в тот же период «Воскресение» во многом перекликается с «Предисловием», а тематика любви к проститутке делает «Воскресение» (бывшее, между прочим, одним из любимых произведений юного Бабеля[44]) естественным фоном для «Справки»/«Гонорара».

Неожиданный текстуальный мостик между обеими линиями родства образует портрет служанки Бендерских в «Мопассане», содержащий, по мнению Н. Нильссона [86, с. 218], отсылку к высокой груди и косящим глазам Катюши Масловой:

«Горничная с высокой грудью […] была […] близорука […] Горничная, уводя в сторону окаменевшие распутные глаза, внесла […] завтрак» (не забудем, что Маслова была «полугорничной-полувоспитанницей» в доме нехлюдовских тетушек [120, т. 13, с. 46].

К этому можно добавить еще ряд деталей, сближающих «Мопассана» с «Воскресением», непосредственно или через «Предисловие». Ограничимся тремя[45].

Посещение Нехлюдовым его светской невесты