Еле видная сквозь пыль, подымалась, росла деревянная стена. Рубили крепость. Мелькали мужики в красных рубахах, свирепые и молчаливые» [111, с. 165].
[21] Ср. сходную формулировку в “Яме” Куприна – явно общее место топоса, см. Прилож. I, разд. 2.2; о “сестринской” парадигме топоса проституции см. Прилож. 1, 3.2.
[22] “Выдача сестры замуж” – один из мотивов топоса проституции (см. Прилож. I, 3.2), разрабатывавшийся Бабелем (ср. “Король”), а до него Юшкевичем (в “Леоне Дрее”).
[23] Согласно Венцлова,
«На первый взгляд, два центра кажутся полярно противоположными. Существует […] традиция, усматривающая в любовных играх Саши и Людмилы позитивный компонент романа. Начало этой традиции положил Блок […] Однако есть и другая […] традиция, расценивающая линию Саши и Людмилы как вариант или изнанку передоновщины. Традиция эта восходит к Горнфельду. Ее поддерживал Бахтин” [22, с. 27].
[24] “Врачебный осмотр” – один из компонентов топоса проституции, см. Прилож. I, разд. 6.3.
[25] Активная роль “обонятельного” кода в “Мелком бесе” имеет важные французские параллели, а, возможно, и источники, в “Цветах зла” Бодлера и более непосредственным образом – в “Против течения” Гюисманса (Холмберг [138]). Об аналогичной роли цветочных ароматов в бабелевском “Мопассане” и ее источниках см. в гл. 11.
[26] О стыках Горького с символизмом см. гл. 7; пренебрежительный отзыв Бабеля о Сологубе (по контрасту с почтительным о Толстом) приводится в гл. 2; см. тж. соображения Чуковского об Арцыбашеве в гл. 1; о Кузмине см. ниже.
[27] Образ псевдоискусства, как любовных ласк, расточаемых кукле, может восходить к аналогичному пассажу в “Анне Карениной”, где так иллюстрируется различие между любительскими занятиями живописью Вронского и подлинным творчеством художника Михайлова [120, т. 9, с. 50]; кстати, этот эпизод происходит в любимой Кузминым Италии, куда он в конце приводит и героев “Крыльев”.
[28] О мотивах “перевода” и “проникновения в тело” см. в гл. 9.
[29] Роман “Леон Дрей” можно считать “французским” ввиду его связи с “Милым другом”, “Мелкий бес” – ввиду перекличек с Бодлером и Гюисмансом (видимо, входившими в число Людмилиных «французских книжек» – см. выше в связи с “переодеванием” и “Нана”); “Крылья” отмечены, прежде всего, влиянием Уайльда (отсюда «англичанин» Штруп), но также и Жида.