Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Беня Крик (кино-повесть) » Исаак Бабель. Беня Крик (кино-повесть), страница20

Исаак Бабель. Беня Крик (кино-повесть), страница20

папаши Крика написано кроткое уныние.  Он  долго размышляет, морщится,  закрывает  один  глаз и,  наконец, „убивает» первую карту перса.

        Залитые солнцем карты в руке старого Крика.

        Старик  с  грустью    „убивает»    вторую    карту    перса.  К  нему придвигается голая спина Кольки Паковского.

        Рядом с Менделем, на высоком  стуле  сидит  обнаженный  до пояса Колька Паковский. Старый китаец производит  над ним операцию татуировки. Он наколол уже на спине Кольки у правой лопатки мышь и теперь загибает за плечо длинный и гибкий мышиный хвост.

        Мендель бьет одну  за другой все карты  партнера Лицо перса омрачилось. Он платит проигрыш  новыми часами  из вороненой  стали. На столе возле  чего гора не распакованных ящиков с новыми, только что из магазина, часами.

        Казарма, забитая сохнущим бельем.  В  дальнем  углу у окна Левка Бык  в кожаном переднике,  измазанном кровью, рассекает недавно зарезанного вола Он и      в    казарме    занимается      прямым      своим      делом.    Его      окружили „красноармейцы», ждущие  порций За  окном виднеются  головы  торговок, выстроившихся    в    очередь:    они    тоже  ждут  раздачи.    Левка    наделяет красноармейцев кровоточащим  мясом,  изредка он накалывает на нож чудовищные куски мяса и, не оборачиваясь,  швыряет их за  окно, как  укротитель швыряет конину в клетку с тиграми.

        Игра продолжается. Настал черед перса  торжествовать. Дергаясь, хохоча, дрожа от возбуждения, он  бьет карты старика  и требует выигрыш. Папаша Крик платит  новенькими кредитками, которые он вытаскивает из пачки, перевязанной как в банке. Две кредитки оказываются без оборота — одна сторона напечатана, на  другой  ничего нет.  Старик  подзывает  одного  из  мазунов, отдает  ему негодные кредитки.

        —  Скажи Юсиму, что он  у меня умоется юшкой за такую  работу…  Пусть допечатает…

        Мазун прячет кредитки и уходит. В дверях он сталкивается с Тартаковским и  пропускает его  в казарму.  На Тартаковском сломанный солдатский  картуз; лицо  его  носит  следы  удивительного  маскарада  —  усы  сбриты,  а борода оставлена, как у голландского шкипера.

        Тартаковский  пробирается  на  цыпочках вдоль стены.  В  руках  у  него бархатный  мешочек с  неизвестным  содержимым. Старик  перекрасился  и  одет соответственно духу времени — на нем рваный сюртук, на  ногах опорки, только живот величествен  по-прежнему.  Следом  за ним  скользят  еще два почтенных еврея. На одном из  них кепи велосипедиста, сюртук  и краги,  на другом кепи поменьше и куртка с брандебурами.

          Командир N-ского „революционного» полка

 

        Двор в здании  красноармейских казарм. На одной  из  внутренних  дверей вывеска —  Пехотный имени  французской  (тут  от