современностью.
Говоря о стиле нашей эпохи, Бабель сказал, что он заключается "в
мужестве, в сдержанности, он полон огня, страсти, силы, веселья".
Я думаю, что в этом и заключается фермент долговечности Бабеля.
Константин Паустовский
РАССКАЗЫ О БАБЕЛЕ
"МОПАССАНОВ Я ВАМ ГАРАНТИРУЮ"
В одном из номеров "Моряка" был напечатан рассказ под названием
"Король". Под рассказом стояла подпись: "И. Бабель".
Рассказ был о том, как главарь одесских бандитов Бенцион (он же Беня)
Крик насильно выдал замуж свою увядшую сестру Двойру за хилого и плаксивого
вора. Вор женился на Двойре только из невыносимого страха перед Беней.
То был один из первых так называемых "молдаванских" рассказов Бабеля.
Молдаванкой в Одессе называлась часть города около товарной
железнодорожной станции, где жили две тысячи одесских налетчиков и воров.
Чтобы лучше узнать жизнь Молдаванки, Бабель решил поселиться там на
некоторое время у старого еврея Циреса, доживавшего свой век под крикливым
гнетом жены, тети Хавы.
Вскоре после того, как Бабель снял комнату у этого кроткого старика,
похожего на лилипута, произошли стремительные события. Из-за них Бабель был
вынужден бежать очертя голову из квартиры Циреса, пропахшей жареным луком и
нафталином.
Но об этом я расскажу несколько позже, когда читатель свыкнется с
характером тогдашней жизни на Молдаванке.
Рассказ "Король" был написан сжато и точно. Он бил в лицо свежестью,
подобно воде, насыщенной углекислотой.
С юношеских лет я воспринимал произведения некоторых писателей как
колдовство. После рассказа "Король" я понял, что еще один колдун пришел в
нашу литературу и что все написанное этим человеком никогда не будет
бесцветным и вялым.
В рассказе "Король" все было непривычно для нас. Не только люди и
мотивы их поступков, но и неожиданные положения, неведомый быт, энергичный и
живописный диалог. В этом рассказе существовала жизнь, ничем не отличавшаяся
от гротеска. В каждой мелочи был заметен пронзительный глаз писателя. И
вдруг, как неожиданный удар солнца в окно, в текст вторгался какой-нибудь
изысканный отрывок или напев фразы, похожей на перевод с французского, --
напев размеренный и пышный.
Это было ново, необыкновенно. В этой прозе звучал голос человека,
пропыленного в походах Конной армии и вместе с тем владевшего всеми
богатствами прошлой культуры -- от Боккаччо до Леконта де Лиля и от Вермеера
Дельфтского до Александра Блока.
В редакцию "Моряка" Бабеля привел Изя Лившиц. Я не встречал человека,
внешне столь мало похожего на писателя, как Бабель. Сутулый, почти без шеи
из-за наследственной одесской астмы, с утиным носом и морщинистым лбом, с
маслянистым блеском маленьких глаз, он с первого взгляда не вызывал
интереса. Но, конечно, только до той минуты, пока он не начинал говорить.
Его можно было принять за коммивояжера или маклера.
С первыми же словами все менялось. В тонком звучании его голоса
слышалась настойчивая ирония.
Многие люди не могли смотреть в прожигающие насквозь глаза Бабеля. По
натуре Бабель был разоблачителем. Он любил ставить людей в тупик и потому
слыл в Одессе человеком трудным и опасным.
Бабель пришел в редакцию "Моряка" с книгой рассказов Киплинга в руках.
Разговаривая с редактором Женей Ивановым, он положил книгу на стол, но все
время нетерпеливо и даже как-то плотоядно посматривал на нее. Он вертелся на
стуле, вставал, снова садился. Он явно нервничал. Ему хотелось читать, а не
вести вынужденную вежливую беседу.
Бабель быстро перевел разговор на Киплинга,