<...> Плохой театр
1, тут и толковать нечего. Если тебе придется говорить с
Берсеневым, попроси их сократить 3 сцену, в особенности песню. Один чех
попросил у меня пьесу для того, чтобы показать ее в Праге, я сдуру отдал,
теперь у меня нет ни одного экземпляра. Он, правда, обещал вернуть через
несколько дней".
1 2-й МХАТ. 128
Из Парижа в Москву. 17.Х.27 г.
"...Вчера получил письмо твое и Гриппича. Сегодня отправил Гриппичу все
нужные ему заявления. Знаешь ли ты что-нибудь о судьбе пьесы в Петербурге?
Перебиваюсь с трудом <...> А тут еще дней десять тому назад я
захворал. Простудился, и начался тяжкий мой "астматический период". Десять
дней я снова не работал и так этим испуган, что решил ехать на юг лечиться.
Раз навсегда мне надо привести себя в работоспособный вид. Рассчитываю
осуществить мою мечту -- поехать в Марсель. Поеду, если добуду денег. Здесь
не Москва -- пропадешь и ни копейки не достанешь..."
Из Парижа в Москву. 30.XI.27 г.
"...Рецензию получил. Спасибо.
...Идет ли пьеса еще где-нибудь? Если у тебя накопились еще материалы,
сделай милость, пришли. Что тебе сказали в Александринке? Прежде чем
перерешать, я хотел бы знать в точности положение дела. Напиши
откровенно...".
Из Парижа в Москву. 22.XII.27 г.
"...Сколько представлений выдержал "Закат" в Одессе и Баку? Собираются
ли ставить еще где-нибудь? Не знаешь ли ты, как идут репетиции во 2
МХАТе?.."
Из Парижа в Москву. 10.I.28 г.
"Со всех сторон мне сообщают, что 2 МХАТ разваливается, что никакой
постановки там не будет <...> Не худо бы тебе побывать на репетициях,
если только они происходят. Если хочешь, я напишу в этом смысле Берсеневу
или Чехову...".
Из Парижа в Москву. 11.III.28 г.
"...Посмотрим, даст ли "Закат" что-нибудь? Никогда с большим
отвращением не относился к этой пьесе, к разнесчастному и надоевшему детищу,
чем теперь...".
Об искусстве и о лучших для себя условиях, чтобы им заниматься в полную
силу, Исаак Эммануилович думал постоянно.
В одном из первых своим писем ко мне (23.IV.25 г.) он писал:
"...Последние дни я много думаю о вашем искусстве и моем и со всей
страстью убеждаю себя, что мне душевно нужно на два года отказаться от моей
профессии... Жизнь моя пошла бы лучше и позже, через два года я сделал бы
то, что нужно мне и еще, может, некоторым людям...".
Из Парижа в Москву. 5.IX.27 г.
"...Я здоров, работаю, результаты скажутся не скоро, м. б. через много
месяцев. Что же делать? Работать по методам искусства <...> -- это
одно из немногих утешений, оставшихся мне. В материальном смысле от этих
утешений, конечно, не легче...".
Из Парижа в Москву. 22.VII.28 г.
"...Где тонко, там и рвется. Я, кажется, писал тебе о своей болезни, о
том, что работать я не в состоянии, с великим трудом влачу "бремя дней". Ты
сама можешь судить -- как это все кстати. Я серьезно подумываю о том, чтобы
центр тяжести моей жизни перевести из литературы в другую область. У меня
всегда было так -- когда литература была побочным занятием, тогда все шло
лучше. С такими требованиями к литературе, как у меня, и с такими
ограниченными возможностями выполнения нельзя делать писательство
единственным источником существования. В России я все это переменю. Завтра
еду в Брюссель -- повидаться с матерью и сестрой, пожить там, если будет к
тому возможность, потом вернусь на короткое время в Париж и отсюда уеду в
Россию. Только там я смогу снова стать "ответственным" за свои поступки
человеком, сочинить какой-нибудь план жизни...".
Из Парижа
