о моем приезде в Гагры с
Бабелем в 1933 году. Трудно представить себе Гагры с роскошной
растительностью, в цвету совершенно безлюдными. В Новом Афоне, кроме
местного населения, все же были строители тоннелей 13 и 14, сотрудники нашей
проектной группы и транспортной конторы, шныряли туда и обратно полуторки,
изредка появлялись легковые машины начальства.
Проектной работы оказалось гораздо больше, чем первоначально
предполагалось, так как из-за плохих карт местности ни один из порталов
тоннелей, запроектированных в Москве, в натуре не попадал в нужное место.
Все чертежи порталов тоннелей пришлось проектировать и рассчитывать заново.
Тоннели 15 и 16 в Эшерах частично попали в оползневую зону.
Припортальные участки этих тоннелей значительно усложнились и потребовали
коренного изменения.
Тоннель 14 в Новом Афоне одним концом выходил на территорию дачи
Сталина, которой раньше не было. Пришлось изменить его трассу, отказаться от
выемки, ввести галереи и траншеи как продолжение самого тоннеля, чтобы как
можно меньше нарушить территорию участка, засаженного молодыми лимонными
деревьями.
Когда выяснилось, что месячная командировка в Новый Афон переходит в
необходимость работать там длительное время и в то же время наша проектная
организация из Москвы эвакуируется в Куйбышев, мы получили распоряжение
главного инженера Метростроя Абрама Григорьевича Танкилевича оставаться на
месте. Но ни у кого из нас не было теплых вещей, и Метропроект организовал
для нас посылку из Москвы. Так как у меня в Москве не оставалось
родственников, я переслала ключи от квартиры своей приятельнице Валентине
Ароновне Мильман с просьбой собрать наши теплые вещи и передать их в
Метропроект. Так же поступили и другие сотрудники нашей группы.
Валентина Ароновна, работавшая тогда секретарем Эренбурга, получив
ключи от нашей квартиры, догадалась забрать и большой ковер на полу в моей
комнате и отвезти его Эренбургу, чтобы утеплить пол комнаты, где он работал.
Ему же она отвезла кофеварку, привезенную Бабелем в 1935 году из Парижа.
Мне было приятно, что ковер и кофеварка послужили Эренбургу, а кроме
того, эти вещи, в отличие от украденных соседями, вернулись в дом после
нашего приезда.
Первый год войны мы прожили на Кавказе почти спокойно. Но война
затягивалась, и некоторые сотрудники нашей группы стали нервничать,
стремиться уехать в Москву. Немцы к тому времени перерезали железную дорогу,
соединяющую Сочи с Москвой. Уезжать нашим сотрудникам пришлось через
Красноводск. Добирались до Москвы за 40 дней. Уехал и руководитель нашей
группы Б. В. Грейц с женой. Я осталась во главе проектной группы. Мне с
мамой и маленькой Лидой опасно было трогаться в такой дальний путь.
Когда строительство тоннелей прекратилось из-за отсутствия цемента,
который мы получали из Новороссийска, был дан приказ законсервировать
тоннели. На это требовался лес. Пришлось организовать лесоразработки вблизи
от Пицунды.
Немцы подходили к Туапсе. Мы начали срочно строить железную дорогу в
обход тоннелей. А пока вооружение из Ирана к Туапсе шло по извилистой
шоссейной дороге, разбитой до предела. Во время дождей дорога портилась,
колонны машин останавливались.
Немцы начали бомбить Тбилиси и Сухуми. Бомбы сбрасывали не особенно
тяжелые, но и они приводили к жертвам. Одна бомба упала вблизи от здания
управления строительством железной дороги; известка с потолка посыпалась на
голову начальнику управления А. Т. Цатурову. Женщине-инженеру Ростомян,
выбежавшей в сквер
