за его счет, - не может
быть, чтобы внук такого деда...
У меня же в мыслях было другое. Проигрывая скрипичные упражнения, я
ставил на пюпитре книги Тургенева или Дюма, - и, пиликая, пожирал страницу
за страницей. Днем я рассказывал небылицы соседским мальчишкам, ночью
переносил их на бумагу, Сочинительство было наследственное занятие в нашем
роду. Лейви-Ицхок, тронувшийся к старости, всю жизнь писал повесть под
названием "Человек без головы". Я пошел в него.
Нагруженный футляром и нотами, я три раза в неделю тащился на улицу
Витте, бывшую Дворянскую, к Загурскому. Там, вдоль стен, дожидаясь
очереди, сидели еврейки, истерически воспламененные. Они прижимали к
слабым своим коленям скрипки, превосходившие размерами тех, кому
предстояло играть в Букингэмском дворце.
Дверь в святилище открывалась. Из кабинета Загурского, шатаясь,
выходили головастые, веснушчатые дети с тонкими шеями, как стебли цветов,
и припадочным румянцем на щеках. Дверь захлопывалась, поглотив следующего
карлика. За стеной, надрываясь, пел, дирижировал учитель с бантом, в рыжих
кудрях, с жидкими ногами. Управитель чудовищной лотереи - он населял
Молдаванку и черные тупики Старого рынка призраками пиччикато и кантилены.
Этот распев доводил потом до дьявольского блеска старый профессор Ауэр.
В этой секте мне нечего было делать. Такой же карлик, как и они, я в
голосе предков различал другое внушение.
Трудно мне дался первый шаг. Однажды я вышел из дому, навьюченный
футляром, скрипкой, нотами и двенадцатью рублями денег - платой за месяц
ученья. Я шел по Нежинской улице, мне бы повернуть на Дворянскую, чтобы
попасть к Загурскому, вместо этого я поднялся вверх по Тираспольской и
очутился в порту. Положенные мне три часа пролетели в Практической гавани.
Так началось освобождение. Приемная Загурского больше не увидела меня.
Дела поважнее заняли все мои помыслы. С однокашником моим Немановым мы
повадились на пароход "Кенсингтон" к старому одному матросу по имени
мистер Троттибэрн. Неманов был на год моложе меня, он с восьми лет
занимался самой замысловатой торговлей в мире. Он был гений в торговых
делах и исполнил все, что обещал. Теперь он миллионер в Нью-Йорке,
директор General Motors Co, компании столь же могущественной, как и Форд.
Неманов таскал меня с собой потому, что я повиновался ему молча. Он
покупал у мистера Троттибэрна трубки, провозимые контрабандой. Эти трубки
точил в Линкольне брат старого матроса.
- Джентльмены, - говорил нам мистер Троттибэрн, - помяните мое слово,
детей надо делать собственноручно... Курить фабричную трубку - это то же,
что
