потому, что крытых помещений не хватает на тридцать тысяч фунтов
свежего листа, ежедневно доставляемого с плантаций.
После того как лист завяливается в течение суток, он поступает в прессы
для скручивания. Только тогда получается прообраз ароматических и черных
корешков, так знакомых нам. Потом наступает черед для процесса брожения.
Лист, тронутый уже бурым и влажным ядом гниения, созрел для сушки. В
герметической печи, похожей на пригородный домик, вращается бесконечная
железная ткань, чай рассыпан по ней ровным пластом. В этом паровом доме,
сложном, как мотор, и наглухо закупоренном, чай подвергается медленному и
равномерному нагреванию. Процесс сушки повторяется дважды. И вынутый из
печи во второй раз - чай готов. Он уже черен, растрепан, но лишен аромата.
Последний взмах резца принадлежит сортировкам. Устройство сортировок
незамысловато, работа их общепонятна, но в этой стадии производства лежит
залог успеха; неощутимые свойства чая заявляют здесь о тирании, чье тонкое
коварство недоступно восприятию непосвященного.
Сортировкой называется сетчатый барабан, разделенный на секторы, и с
особым делением сетки в каждом секторе. Барабан, совершая быстрое
вращательное движение, просеивает чай, причем сквозь первые сектора
проходят наиболее мелкие и ценные его части; чем дальше к выходному
отверстию барабана, тем крупнее становятся деления, тем грубее выходят
просеивающиеся чаинки. Под каждым сектором поставлен деревянный ящик. В
него попадает чай, обработанный данной частью барабана. Поэтому в каждом
ящике - особый сорт чая. В номерах втором и третьем - высшие сорта, потому
что они получаются от сортировки самой почки и верхнего листочка; в
следующих ящиках - низшие сорта, получающиеся после просеивания
загрубевших и старых листьев.
После сортировки - упаковка. И это все. Такова схема. На третьи или
четвертые сутки после поступления зеленого листа с плантаций, в результате
простейших и незатейливых процессов, чай поступает в кладовые фабрики для
того, чтобы в течение нескольких месяцев отлежаться и получить
специфический аромат.
Такова схема, но она бедна, как человеческий костяк, не одетый мясом,
мускулами и кожей. Не в схеме тут дело. Скрытая жизнь материала, простые
на вид, а на самом деле неуловимые превращения листа, тираническое
непостоянство его основных свойств - все это требует неусыпного,
нескончаемого внимания и опыта, изощренного десятилетиями. От ничтожнейших
изменений температуры, от получасовой передержки в завяливании и сушке, от
неосязаемых качеств сборки зависит конечный результат. И ни для кого не
секрет,
