Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Произведения автора » Рассказы, страница3

Рассказы, страница3

укладывая к себе старика, — а какое у вас понятие?

        Точка.

 

          ИСУСОВ ГРЕХ

 

        Жила  Арина  при номерах на парадной лестнице, а Серега на черной младшим дворником. Был промежду них стыд.  Родила  Арина Сереге  на  прощеное  воскресенье  двойню.  Вода  текет, звезда сияет, мужик ярится. Произошла Арина в другой раз в  интересное положение,  шестой  месяц  котится, они, бабьи месяцы, катючие. Сереге в солдаты иттить. Вот запятая. Арина возьми и скажи:

        — Дожидаться тебя мне, Сергуня, нет расчета.  Четыре  года мы  будем  в разлуке, за четыре года мало-мало, а троих рожу. В номерах служить подол заворотить. Кто прошел  —  тот  господин, хучь  еврей,  хучь всякий. Придешь ты со службы — утроба у мине утомленная, женщина я буду сношенная, рази я до тебя досягну?

        — Дисвительно, — качнул головой Серега.

        — Женихи при мне  сейчас  находятся:  Трофимыч  подрядчик, большие  грубияне,  да  Исай Абрамыч, старичек, Николо-Святской церкви  староста,  слабосильный  мужчина,  да  мне  сила    ваша злодейская  с  души  воротит,  как  на духу говорю, замордовали совсем… Рассыплюсь я от сего числа через три  месяца,  отнесу младенца в Воспитательный и пойду за них замуж.

        Серега  это  услыхал,  снял с себя ремень, перетянул Арину геройски, по животу норовит.

        — Ты, — говорит ему баба, — до  брюха  не  очень  клонись, твоя ведь начинка, не чужая.

        Было тут бито-колочено, текли тут мужичьи слезы, текла тут бабья  кровь,  однако  ни  свету ни выходу. Пришла тогда баба к Исусу Христу и говорит:

        — Так и так, господи Исусе. Я баба Арина с номерей  Мадрид и  Лувр,  что  на Тверской. В номерах служить подол заворотить. Кто прошел — тот господин, хучь еврей хучь всякий. Ходит тут по земле раб твой, младший дворник Серега. Родила я ему в  прошлом годе на прощеное воскресенье двойню…

        И все она господу расписала.

        — А ежели Сереге в солдаты вовсе не пойтить — возомнил тут спаситель.

        — Околоточный, небось, потащит…

        — Околоточный,  —  поник  главою  господь,  —  я  об ем не подумал… Слышишь, а ежели тебе в чистоте пожить?..

        — Четыре то года — ответила баба. — Тебя послушать —  всем людям  разживотиться надо, у тебя это давняя повадка, а приплод где возьмешь? Ты меня толком облегчи.

        Навернулся тут на господнии щеки румянец, задела его  баба за  живое,  однако смолчал. В ухо себя не поцелуешь, это и богу ведомо.

        — Вот что  раба  божия,  славная  грешница  дева  Арина  — возвестил  тут  господь во славе своей, — шаландается у меня на небесах ангелок, Альфредом звать, совсем от  рук  отбился,  все плачет:  что  это  вы,  господи, меня на двадцатом году жизни в ангелы произвели, когда я вполне  бодрый  юноша.